Наконец он обнаружил кухню, вытянутое в длину помещение с белым кафельным полом, лавками из серого мрамора и мебелью из нержавеющей стали. Гордон подумал, что обстановка квартиры столь же бездушна, как и ее хозяин.
Зоя стояла в самом дальнем углу, у холодильника, и распаковывала пластиковые пакеты, выкладывая их содержимое на тарелки. Потом она отложила пакет и, наполнив бокал шардонне, сделала большой глоток. Она не видела и не слышала, как вошел Гордон, потому что стояла к входу спиной. Своей изумительной спиной.
Он тихо закрыл дверь и пошел прямо к ней. Зоя резко обернулась, и ее чудесные глаза изумленно распахнулись.
— Не смей ко мне прикасаться, — выдохнула она. — Я закричу.
— Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой.
— Мне тебе сказать нечего.
— А мне много чего есть сказать. Я не знаю, что тебе обо мне наплел Сол. Полагаю, что-то о судебном процессе, который состоялся в прошлом году. Я хочу, чтобы ты услышала мою версию.
— А с какой стати я должна ее слушать? — вспыхнула Зоя. — Я уже наслушалась от тебя довольно вранья.
— Я не врал тебе. Только скрыл, что сам владею домиком на «Уединенном пляже». Все остальное правда. Я хотел все рассказать тебе на следующее утро, но ты уехала.
— Перестань!
— То, что произошло между нами, было замечательно, Зоя, — глядя девушке в глаза, признался Гордон. — И это был не только секс, хотя и он был изумителен. Было и что-то другое. Что-то… особенное. Я хотел бы продолжить наши отношения.
В глазах Зои мелькнуло мечтательное выражение, но затем она словно стряхнула с себя оцепенение и глянула на него с нескрываемым презрением.
— Хочу тебе напомнить, что в моей жизни есть другой мужчина, и я его люблю.
— Это чепуха, и ты сама это знаешь. Что бы между вами ни происходило, это не любовь.
— Да что ты знаешь о нас!
— Я знаю больше, чем ты думаешь. Например, что твой приятель бабник и изменяет тебе на каждом шагу.
— Понятно, — сказала она горько. — Логан проболтался, да? Ладно, хорошо, Сол мне изменил. Один раз. Он попросил прощения, и я его простила.
— Один раз? Я тебя умоляю…
Зоя снова вспыхнула, и Гордон увидел, что она сама не очень верит в то, что говорит.
— Кто ты такой, чтобы судить о нравственности другого мужчины? — перешла в наступление Зоя. — Сам-то ты кто, если не бабник?
— Я никогда не изменял ни одной женщине.
— Ты просто ни с одной не общался долго. Вышвыривал их, получив свое. А если они не хотели убираться, ты им платил. С какой стати я должна предпочесть тебя Солу?
Гордон начал злиться. В нем проснулся боевой задор. А когда он ощущал этот задор и злость, то забывал о правилах игры.