42
Мы сидим у вас в гостиной: итальянский диван, низкий стеклянный стол, кушетка шестидесятых годов. Ваша дочка уже в постели. Ваша жена поставила пиво, вино и орешки.
После того как я попробовал было установить проектор на табуретку с уложенными на ней книгами (фотоальбомы, книги по искусству, просто толстые книги), вашей жене пришла в голову мысль использовать кухонную лесенку. Мы с ней вместе пошли взять эту лесенку из стенного шкафа возле входной двери; это шкаф для счетчиков, но с полками для моющих средств и других хозяйственных мелочей.
– Может быть, время неподходящее? – спросил я, не глядя на нее.
Я уже шагнул в шкаф и передвигал пылесос, велосипедный насос и красное ведро со шваброй, чтобы можно было вытащить лесенку наружу.
– Я хочу сказать, он, похоже, немножко не в себе.
– Он все еще жалуется на тошноту и вспышки перед глазами, – ответила она. – А иногда совсем отключается. Не засыпает. Нет, именно отключается. Утром я звонила домашнему врачу, и он сказал, что это типичные симптомы сильного сотрясения мозга. Просто недельку покоя, сказал он. Если он вот так отключается, обязательно будить. Неделя без телевизора, без газет, без чтения.
«Без любительских кинофильмов», – хотел я сказать, но ваша жена меня опередила.
– Сначала мне действительно не понравилась эта затея, – сказала она. – Возможно, сейчас не самые подходящие обстоятельства. Пленок много?
– Две или три. Я могу прийти в другой раз.
Но ваша жена покачала головой.
– Он так увлекся, – сказала она. – Его не отговорить.
Вы не хотели в больницу. Мы забрали плащи из гардероба. Только на улице, на площади перед театром, я понял, что ваше состояние куда серьезнее, чем показалось на первый взгляд.
Моя жена. Ана. Ана еще не вышла.
Я заверил вас, что мы пришли туда вдвоем. Что ваша жена сидит дома с вашей больной дочкой. Вы ненадолго остановились и сказали, что вас тошнит. Ваш левый глаз тогда уже заплыл. Кровь с лица мы кое-как смыли в туалете, но белая рубашка была забрызгана кровью, под самой бабочкой.
пока мы шли к выходу, окружающие – писатели, издатели, другие люди, имеющие какое-то отношение к празднеству, – поглядывали на нас, сначала один раз, потом еще: да, это М., это в самом деле он, что могло случиться, может быть, он упал с лестницы?
И тогда вы в первый раз заговорили о вспышках перед глазами. Гроза. Начинается гроза. Я сразу подумал о сотрясении мозга и еще раз настойчиво предложил поехать в больницу. Я сказал, что мы можем взять здесь такси, что вам стоит хорошенько подумать, – но вы и слышать об этом не хотели.