Я попытался дать комментарии на английском – фильмы о природе обычно снабжены комментариями на английском. Miss Posthuma is seeing something she has never seen before. Mr Karstens will never teach again[20]. Я подумал о комментариях, которые потом помещу под материалом с историком. Mr Landzaat has followed his instincts; he has followed his dick to the end of the world. Now he is lost in the snow, wondering: ‘How did I get here?’[21]
Что сказал Ландзаат только что? Я и сам был молодым. Какой ужас, какая пустота – произнести такую фразу о себе самом. Я вспомнил отца. Отца, который постарался легко отнестись к тому, что однажды, после вечера, проведенного в городе, я вернулся домой гораздо позже срока – и пьяный. У мамы были красные и заплаканные глаза. «Я так беспокоилась! Я думала, с тобой что-то случилось!» Жест отца, которым он заставил ее замолчать. «Я тоже раньше иногда напивался. В таком возрасте положено». Потом меня вырвало, у меня не хватило сил встать с дивана в гостиной, не говоря уж о том, чтобы добраться до туалета, все вышло разом, как из опорожняемого ведра, как будто спустили воду в унитазе, – ковер был загажен, но хотя бы комната перестала вокруг меня вращаться.
Они не рассердились. Мама села рядом со мной и обняла; отец, держа руки в карманах, стоял возле телевизора и подмигивал мне. Я чувствовал на голове мамины пальцы; она тихонько заплакала, произнося какие-то утешительные словечки. Нормальные родители велели бы мне самому убирать блевотину, но они уже давно не были нормальными родителями. «Я пойду к себе в комнату. Мне надо лечь». И я встал, я оставил их с их чувством вины. Не прошло и минуты, как я услышал, что они ссорятся; мне было не разобрать, что они говорят, но догадаться я мог.
Я мог бы закончить «Жизнь ради смерти – 2» Яном Ландзаатом. Яном Ландзаатом, только что заснятым на мосту, или несколькими новыми кадрами, сделанными позднее в Звине. Его лицо в ту минуту, когда до него дойдет, что мы шли не в ту сторону, что нам надо возвращаться обратно, что нам, наверное, уже не успеть в Слейс до закрытия гаража. «Не знаю, – скажу я. – Видно, я все-таки ошибся…»
Придет ли он в ярость? Или даже при таких обстоятельствах останется учителем? Который сам ничего не знает, но назначен поддерживать других в их невежестве. Взрослый мужчина всего тридцати лет, который говорит о себе, что «и сам был молодым». As a teacher he must contain himself. But so far he hasn’t behaved like a proper teacher. Now he is paying the price for his carelessness…[22]