С утра закипела работа.
— Кто это? — спросил Шумелов, уставившись на фотографию карманника.
— Подпиши запрос, — настойчиво повторил Богданов. — У нас в базе его нет, я всю фототеку прошерстил. Да и Гущин последний месяц тем и занимался, что рожи карманников изучал. Но у нас Кадык не числится…
— Кадык?
— …Значит, заезжий гастролер. Нужно бросить клич, может, где-нибудь его и опознают.
— Виктор… Ты чего затеял?
— Я? Совсем ничего.
— Если ты по поводу взрыва… Нам ведь ясно дали понять. Делом занимаются главк и ФСБ. Нас они не посвящают, ничего сообщать не собираются, но они имеют на это право. Курилин был твоим другом, я его тоже знал черт знает сколько лет… Но мы должны просто делать свою работу и не лезть, куда нас не просят. Мы здесь просто ловим карманников.
— Ну так вот этот чувак на фотографии — карманник и есть. Давай ловить, это же наша работа. Правильно?
Шумелов обреченно вздохнул, но запрос все же подписал. Богданов рванул в дежурку. Уже через полчаса ориентировка по спецканалу связи разлетелась по подразделениям внутренних дел по всей стране. С призывом написать или позвонить в ОВД, если кто-то из коллег опознает человека на фотографии.
После этого Богданов отправился в метрополитен. В операторской, где десятки людей следили за мониторами, на которых в режиме реального времени отображалось происходящее на почти дюжине станций, работал его знакомый Василич.
И что это? — пробурчал Василич, когда Богданов вручил ему флэш-карту и фотографию Кадыка, распечатанную с самого удачного кадра.
— У вас система распознавания лиц уже действует?
— Пока тестируем…
— Василич, мозги мне не компостируй, а?
Василич вздохнул.
— Ладно, и чего тебе?
— Я хочу знать, когда он объявится в метро.
— Сдурел?
— Сокольническая ветка.
— Богданов, ты офонарел совсем.
— «Юго-Западная», «Проспект Вернадского» и «Университет». Всего три станции.
После этого Василич сдался.
— Ладно, запущу в систему. С тебя пузырь.
Сеть была заброшена. Но Богданов не собирался сидеть сложа руки и просто ждать информации. Вернувшись в отдел, он бросил молодому напарнику:
— Гущин, поехали.
— Куда?
Богданов не ответил ничего, пока они не сели в машину и не вырулили с парковки перед отделением.
— Знаешь, кто такой Шарик?
Гущин поколебался, не зная, как ответить.
— Ну… круглый шарообразный предмет… Уменьшительно-ласкательное… А еще так собак называют…
— Понятно. Шарик — это вор в законе.
— Да ну?
— Во времена, когда порядки в блатной среде были немного другими, он контролировал все карманные кражи в нашей части Москвы. Был смотрящим в нашем курмыше над всеми щипачами, которые работали и в магазинах, и на рынках, в автобусах, в метро. Потом порядки изменились. Да и Шарик сдал, что тут и говорить — ему сейчас уже лет 70, наверное. Но связи остались. Старый вор все равно в теме.