Как обычно после службы, Марк явился благостным и просветленным, чем всегда вводил императора в тайное удивление. Искушенный в философии и всяческих религиозных учениях, познавший глубинные пути изысканий человеческого сознания и оттого циничный, он с невероятным легкомыслием предавался молитвенным славословным песнопениям, восхваляющим бога Мармана, до исступления и экстаза восклицая – аллилуя. Новая ромейская вера в небесного спасителя по своим принципам и обрядности была скопирована со старого митраизма, но упрощена и приспособлена для примитивного сознания раба, и Варий не мог понять, что же так притягивает и вдохновляет понтифика, если он всякий раз покидает храм с сияющим взором, кроткий и умиротворенный, будто овца.
В сей час Марк вошел с курильницей, источающей дым благовоний, поклонился в пояс императору и, установив чашу на подставке для угля, смиренно сказал:
– Это согреет тебя и укрепит дух, брат мой в Мармане.
Варий держал первосвященника возле себя еще и потому, что это его благостное состояние каким-то образом передавалось и заражало, как заражает чужой веселый смех. Он прикрыл глаза, вдыхая летучий аромат синего дымка, однако вместо успокоения вновь услышал в себе ворчливого старика.
– Что тебе сказал господь?
– Он шлет нам испытания, – благоговейно произнес Марк.
– Какие еще испытания? Я велел тебе молиться о победе!
– Тебе известно, мой брат, всякая победа достигается силой духа, – философ что-то скрывал под маской покорности. – А испытания укрепляют дух.
Император привстал, откинув одеяло.
– Мне сейчас нужна победа оружия! Я не жду никаких испытаний!
– На все воля господа. Это его промыслы, а наша участь доказывать ему свою любовь.
– Ты что-то знаешь? И скрываешь от меня? – озноб вырвался наружу и заледенил затылок. – Что с моими легионами?
– Я понтифик, мой брат, и в ответе за твой дух.
– И что, мой дух нуждается в укреплении, если ты толкуешь о его испытании?
– Меня смущает дух твоих легионов, император.
– Позови мне консула!
Эмилий должно быть стоял за входной шторой, поскольку в тот же час оказался в шатре.
– Я здесь, август.
Император уловил в своей ворчливости слишком явную тревогу и чтобы загасить ее, несколько помедлил и отхлебнул остывшего вина.
– Какие вести от Анпила? – спросил уже обыденным голосом.
– Легат не нашел варваров возле западных лимесов, – удовлетворенно сказал консул. – И сейчас идет вдоль них по суше, а его корабли движутся по проливу в сторону Галлии.
– Куда же они ушли? Или бежали, услышав о приближении легионов?
– Они не бежали, император.