Стрибог часто оборачивался малой птицей, и ее боялись все мореходы и другие птицы, кормящиеся морем. Считалось, что если средь бурных полунощных морей в месяц Пран вдруг явится ниоткуда стриж, которому давно уж следует быть в теплых полуденных странах, жди яростной бури или вовсе погибельного смерча. В Былые времена, когда русы были еще бессмертными, то не найти им было друга вернее и веселее, чем Стрибог, а его внуки и вовсе были на посылках у исполинов и поляниц, которые учили неуемные и баловные ветра пению и звуколаду.
Варяги признали владыку стихии, но не спешили приветствовать. Даже росы, прямые родственники, ибо Рос когда-то женился на его дочери Bee, не сняли шапки, чтобы выразить почтение своему прародителю. Он должен был предстать перед арварами таким, каков он есть, однако творец ураганов и вихрей не захотел этого; он редко являл людям свой истинный образ, поскольку единственный из всех богов не имел человеческого облика. Владыка стихии был косматым, уродливым, многоруким и безногим, поэтому передвигался по земле словно перекати-поле. По обеим сторонам выступающей, как волнорез, переносицы торчали маленькие, вечно прищуренные глаза, способные вызывать бурю не только на море, но и в разуме человека, если поймать его взгляд.
Зато крылатые внуки его, ветры сторон света, выглядели как люди и часто жили среди них; эти вечно молодые полубоги имели озорной нрав и часто смущали арварских женщин, поднимая им подолы. А их сестра, златовласая же дочь Вея, прекрасная и ветреная обольстительница, нарожала Росу сорок сыновей и дочерей, после чего соблазнила молодого раса – калика перехожего и спряталась с ним на том свете. Дети уговорили отца, чтоб простил мать, и он простил, но Вея не смогла вернуться назад, ибо не было ей пути.
И до сей поры жаркими ночами она бродит по иному миру и ветерок от ее плаща на этом свете чувствуют все спящие мужчины.
Между тем стриж прочирикал что-то невнятное и ветры стихли, угомонились вихри, срывающие пену с волн, и над Арварским морем на минуту повисла тишина, как обычно перед бурей, когда внуки-стрибожичи становятся в круг и набирают побольше воздуха, чтобы смутить пространство и поднять смерч. Однако ветры затаили дыхание, трепетно взирая на деда, после чего робко взялись за руки и побежали вперед, разметая и разгоняя волны по сторонам. Ватажники узрели мгновение рока, подняли паруса, а полуденный ветер вздул их и погнал богатырский хорс с невиданной скоростью, как не ходил даже с корабельным сердцем – нос хорса едва касался воды.