Хохотнул:
— Как ты этих технарей сходу зажег, в проекционной? Троих сразу? А морда у того ублюдка была — не придумаешь глупей. Интересно — он успел сделать в штаны?
Я рассеянно качнул головой:
— Уж наверно... Да он тогда и не заметил бы.
Зевнул. За окнами незаметно совсем стемнело. Скосил глава на полонянку в мятой, грязненькой одежонке и продранных на колене колготках:
— Может, сдадим ее на ночлег обратно на Лубянку — Prison? Интергал отпадает, а оставлять мадам здесь — как мне кажется, будет неоригинальным самоубийством.
— Придется посменно спать, — сказал, тоже позевывая, приятель, — Тюрьма уже небось не примет. Поздно, почти одиннадцать местного. Ниче, на кофе да куреве протянем ночку. Слушай, а может просто вздернем ее прямо тута на потолочной балке, засечем полчаса да и разойдемся дрыхнуть, а?
— Нагадит ведь, — поморщился я, — Слушай, есть идея! Все будет в лучшем виде, дружище. Покорми ее пока, я сейчас прийду. Где-то тут были шприцы...
После двух уколов Татьяна закрыла глаза и вытянулась.
Дэв прищурился:
— Наркотик ? Надолго ли он ей?
— До утра. Это старая хохмочка, корень. Снадобье комбинированного действия: сначала стандартный наркотический эффект, а сразу за ним — инфорегрессия.
— То есть?! — заинтересовался он. Я пожал плечами:
— Короче, сон и явь для ней сейчас многократно поменялись местами. Чем больше она борется с действием препарата, тем глубже загоняет себя в кошмары.
Дэв нахмурился:
— Ну а если она и это знает? Тогда что?
— А вот что, — я показал небольшой чип, — Импульсный сонгенератор. Это ей на десерт. Думаю, до утра будет предостаточно.
Запутал черную глянцево блестящую чешуйку в отбеленных кудряшках:
— Развязывай свои узлы. Иначе к утру начнется некроз, омертвение тканей кистей рук и ступней ног. Уж лучше тогда ее действительно сразу вздернуть.
— Хочешь приручить? — покачал головой приятель, — Шеей рискуешь. Да и моей тоже.
— Знаю. А что еще остается? Как сказал Мекки Найф, что такое убийство человека по сравнению с использованием его в своих интересах? Прикинь сам, Дэви: нам пока что некуда трогаться. То есть мы просто не знаем, куда. Нас нигде не ждут. Лучи проектора прекрасно засекут — и начнется тот же танец, только за пределами заповедного мира никто не остановится перед использованием глобального оружия. А от него мы не закроемся.
— Ты не ответил на мой вопрос: зачем она тебе? — нахмурился друг, — Ведь ее наличие или отсутствие при нас не меняет в раскладе ровно ничего. Если, конечно, не считать огромного риска. Ты можешь убедить меня в обратном?