Их смерть сплотила весь квартал и даже окрестные районы. Тысячи людей вышли прокричать об их невиновности – они не бросили их, проводили в последний путь, на который завела их высшая несправедливость. Неправда, что мафиозные войны порождают лишь страх, цинизм, безразличие и заговор молчания. Еще они порождают некую особую, первобытную эмпатию: ты поневоле узнаешь себя в Лино, Андреа, Розанне, в их родителях, братьях, друзьях и коллегах. Или быть может, кто-то из близких тебе людей в свою очередь приходится родней кому-нибудь из “раскольников” или “повернутых” – так называется одна из группировок, отколовшихся от картеля, который победил в войне против семейства Ди Лауро. И в следующий раз жертвой можешь стать ты. Твой сын или твоя дочь могли оказаться рядом, когда 5 декабря 2012 года Луиджи Лученти по прозвищу Китаец, спасаясь от погони, забежал во двор детского сада имени Эудженио Монтале в Скампии в то самое время, когда дети репетировали стихи к Рождеству Он собирался возобновить продажу наркотиков в “Подкове” на улице Гислери и за это поплатился. Если бы он оказался там чуть позже, когда тех детей, что не остаются на обед, забирают мамы и бабушки, то вероятность гибели какого-нибудь ребенка выросла бы многократно. Ты мог бы потерять там сына, жену или мать. А так все обошлось, единственная неприятность – мелкому теперь снятся кошмары, возможно, он начал мочиться в кровать, хотя ты уже отучил его от памперсов. Ты продолжаешь повторять себе, что, слава богу, ничего страшного не случилось, но все-таки этого мало. И теперь, когда выдается случай, ты находишь в себе силы отреагировать, встать плечом к плечу с другими, вместе с ними прокричать во все горло, что пролилась кровь того, кто заслуживал жизни, а не смерти.
Это крик Неаполя, крик во имя Неаполя. Это стягивается плоть Неаполя, образуя рубец на ране. Несмотря ни на что, мне отрадно сознавать, что и так бывает, что злость и страх могут прорываться напором жизненной энергии, а не одними лишь спазмами организма, который пытается отхаркать кусок, пошедший не в то горло. Однако логика, по которой я, рассказавший о зле, но не избавивший от него, виноват не просто в чем-то, но во всем, не слишком далека от той, что заставляет людей выходить на улицы и протестовать. Это логика разделения на своих и чужих. И свой ты или чужой, зависит не только от твоего местожительства. Это определяется всем происходящим – всем тем, что творится и творилось здесь изначально. Определяется опытом войны кланов. Лишь тот, кто в этом живет, способен понять, лишь разделяющий этот опыт может считаться своим. Логика войны способна выдержать все атаки, окружив себя несокрушимыми защитными стенами.