Устроившись поудобнее, Севастьяненко вновь принялся обшаривать взглядом гавань. Однако миноносцев оказалось на удивление мало, всего два, и на обоих ведется спешный ремонт, крейсеров же не наблюдалось вообще. Оно и понятно, все в море, охотятся за теми, кто пиратствует на коммуникациях вблизи вод, которые британцы традиционно считают своими. А эта парочка — как раз те, которые два дня назад нахватались снарядов с русского миноносца, причем, судя по масштабам работ, досталось им изрядно. Ну а броненосцы никуда не делись, стоят. У них совсем иные задачи, и морские гонки — не их призвание.
— Вашбродь, гляньте!
— На что? — лениво поинтересовался Севастьяненко.
— А вон там, у третьего причала.
Мичман зашарил биноклем, пытаясь определить, что же так заинтересовало несклонного к излишним душевным порывам матроса. Третий причал — он грузовой, военных кораблей там вроде бы и нету, зато транспортов в избытке. Как раз сейчас один из них, довольно крупный, навскидку тысяч на шесть тонн водоизмещением, отвалил и, густо дымя, направился к выходу из гавани. А позади него, ранее скрытый массивным корпусом, обнаружился еще один корабль, поменьше. Изящные, хищные обводы, две трубы… Севастьяненко буквально вцепился в бинокль, лихорадочно наводя резкость.
Звездно-полосатый «матрас» на мачте — корабль САСШ. Небольшой крейсер, судя по всему. Какие там у них имелись? Мичман лихорадочно вспоминал. Эх, как ему не хватало сейчас справочника, не помнил он, что за корабли в то (или все же в это?) время были у американцев.
— Разрешите, вашбродь? У меня глаз-алмаз.
— Держи, — Севастьяненко протянул ему бинокль. Несколько минут напарник вглядывался в чужой корабль, потом негромко сказал:
— Нью-Орлеан.
— Чего?
— Корабль так называется. «Нью-Орлеан». Написано так.
— По-английски читаешь? — слегка уязвлено поинтересовался мичман.
— Нет. Просто я в том порту бывал, вот и запомнил, как пишется.
В голове у Севастьяненко словно защелкал метроном. Крейсер «Нью-Орлеан». Построен на верфях Армстронга. Дата постройки… Черт, не вспомнить, хотя это и неважно уже. Конец девятнадцатого века, в любом случае. Четыре с небольшим тысячи тонн, двадцать узлов. Броневая палуба… Опять же не вспоминается. Вооружение, кажется, десять пятидюймовых орудий, но изначально было другим. Когда же его перевооружили? Тоже неважно. Команда — три с половиной сотни человек или что-то около того. Ах, какой красавец!
— Вашбродь, — азартно зашептал Кольчужкин. — Может…
— Может, все может, — Севастьяненко потер лоб, сделал изнывающему от нетерпения матрос знак помолчать, и задумался. Действительно, красавец. А американцы — моряки не очень, в русском флоте об этом знали все. И на кой им тогда крейсер? А вот ему, Севастьяненко, он весьма пригодился бы.