Русским морякам до легендарных ниндзя было, конечно, очень далеко, а до не столь легендарных, зато более профессиональных, казаков еще дальше. Однако все они имели боевой опыт, и не только на море, но и в десанте на вражеские города. Все понимали, что если их обнаружат, то просто-напросто перебьют, а выжившие, попав в руки англичанам, позавидуют мертвым. Все это вместе взятое оказалось хорошим стимулом и еще лучшим учителем, а потому с первой частью операции проникшие на борт корабля моряки справились без сучка, без задоринки.
Часовой, прислонивший винтовку к щиту носового шестидюймового орудия, не успел ничего понять. Просто на затылок ему обрушилось что-то очень тяжелое, и сознание выпорхнуло из организма. Если бы ему сказали, что русский приложил его не тяжелой дубиной и даже не прикладом, а просто кулаком, он бы не поверил, хотя это было истинной правдой. Но просвещать его в подобных тонкостях никто не собирался. Просто аккуратно придержали тело, чтобы не шумело при падении, и тихонечко оттащили в темноту. Пришел в себя он только утром, с головной болью и ощущением, что многое в этой жизни он ночью пропустил.
Примерно такая же участь ожидала его коллегу на корме с той лишь разницей, что здесь не пришлось даже особо скрываться. Матрос нашел местечко поукромнее, где темно и не дуло, и бессовестно дрых. Русским оставалось лишь подручными методами углубить его сон, после чего на палубе американского корабля осталось лишь двое часовых. Но они, сволочи, все время держались рядом и не собирались расходиться, обсуждая одновременно достоинства какой-то Мадлен и сволочизм боцмана. Нормальный мужской разговор обычных моряков, какой можно услышать на любом корабле и в любом порту, только очень невовремя. В общем, проблема.
Русские, притаившиеся совсем рядом, за щитом ближайшей шестидюймовки, терпеливо ждали. Потом терпение начало иссякать. А потом Костин мрачно и внушительно, хотя и почти бесшумно, засопел, выпрямился во весь свой саженный рост и, подтянув кальсоны, единственную одежду, которую не снял перед заплывом, не таясь, решительно зашагал вперед, громко шлепая по дереву палубы босыми ногами.
Говорят, смелость города берет. Еще говорят, что наглость — второе счастье. Какая из этих мантр сработала, так и осталось тайной, но американцы удивленно пялились на Костина как раз до того момента, как он, подойдя, ухватил их за коротко стриженные затылки и попросту столкнул головами. Звук получился, как от столкновения двух бильярдных шаров, и матросы киселем осели на палубу.