— Иди с ними, они помогут, — кивнула Лаитан на своих жриц, начавших переход первыми. Дварф упрямо сдвинул брови.
— Слушай, я не люблю плавать. Но плавать в молоке земли, в молочном соке, из которого вышли все дварфы, это… кощунственно, — заключил он. — Для любого дварфа вернуться в лоно горы — значит быть облагороженным посмертно. Но эта красная кровь гор, это оранжевое пламя, в котором рождаются клинки и гибнут породы, из которой все мы однажды появились…
Лаитан склонилась к дварфу и шепнула ему на ухо:
— Гуррун, если ты сейчас не перейдёшь по мосту, я попрошу варваров нести тебя подмышкой.
Не стерпевший такого оскорбления дварф встопорщил усы, сдвинул горячий шлем на затылок и бодро вскочил в седло с таким рвением, что тут же перелетел через него и шмякнулся с другой стороны уккуна. Животное лениво проводило взглядом своего наездника, продолжив рыть копытом почву. Рядом с ним уже высилась приличная горка свежераскопанной земли. Лаитан присмотрелась. Влага из слоёв земли испарялась, дымком пара поднимаясь над ямкой, выкопанной животным. Если даже верхние слои почвы прогрелись, сколько им потребуется времени, чтобы высохнуть, сложиться, уменьшившись в объёме, и обвалиться вниз пластами?
Будто в ответ на её вопрос позади раздался бодрый клич варваров, которые въехали на мост следом за жрицами Лаитан. Дварф, завидев такое, поспешил к ним присоединиться и пропасть из вида. Первые отряды жриц уже ступили на твёрдую почву, поджидая своих подруг, чтобы отойти в безопасное место. Долинцы, проносясь по хлипкому помосту, раскачавшемуся из стороны в сторону, почти добрались до другого берега. За спиной Лаитан послышался ворчливый голос тхади. Она обернулась и упёрлась взглядом в жёлтые глаза воина. Ни слова не говоря, Медноликая въехала на мост, который шатался и трещал по швам. Добравшись до середины, она решила остановиться и посмотреть назад. Морстен уже отправлял своих людей, осторожно пробующих конструкцию на крепость. Лаитан погнала уккуна вперёд.
И в этот момент позади что-то сильно ухнуло, взметнув вверх облака пепла и гари. Жар окутал кожу Лаитан, заставляя её тратить силы на защитный воздушный пузырь, чтобы спастись от изжаривания заживо. Уккун запаниковал, дёрнулся влево, вправо, едва не ухнув с моста, одним копытом провалившись в новую дырку, скрытую теперь пепельной завесой. Лаитан чувствовала, как часто колотится сердце. Она спрыгнула с животного, взяла его под уздцы и повела за собой, закрыв его глаза ладонью. С двух сторон поднимались новые облака пепла, волны горячего воздуха и газов окутывали Медноликую, вынужденную тратить силы на возможности добраться до противоположного берега. Звуки разрывающихся далеко внизу лавовых пузырей, выбрасывающих вверх новые порции отравляющих миазмов, смешивались с хрустом и грохотом осыпающихся камней по берегам. Мост, провиснув и накренившись, едва не заставил Лаитан замереть на месте. Времени было мало, и ей пришлось слушать, как долго кричат животные и тхади, которым не посчастливилось упасть на середине дороги, когда мост почти развалился. Наконец, чьи-то руки втянули её на берег, оттаскивая подальше от края. Проморгавшись и откашлявшись, она обвела красными от жара глазами Киоми и Ветриса, втащивших её с моста.