Меня, впрочем, не должно это волновать – завтра приедет французская полиция, и в моей тюремной камере всегда будет сухо, какая бы погода не была снаружи. Боже, как тяжко, как тоскливо на душе! Я опустила взор от альпийских вершин вниз, к озеру, и заметила парочку, гуляющую на берегу. Разумеется, Гарденберг и Франсуаза! И его верный Трой, а как же без него? Моя подруга то и дело останавливалась, приседала и гладила это чудовище, а оно, похоже, отвечало на её ласки – во всяком случае, хвост его весело болтался туда-сюда, что на собачьем языке означает выражение полнейшего счастья и довольства жизнью, если я ничего не путаю.
– Жозефина? – Тихий, волнительный голос слева от меня заставил меня вздрогнуть.
Габриель?! Как он здесь оказался? Я с удивлением повернулась вправо, и поняла, что балкон в «Коффине» был проходной, огибая отель с четырёх сторон. Получается, отсюда можно было попасть в любую комнату, не выходя в коридор. Удобно, если хочешь поболтать с кем-нибудь с глазу на глаз. Романтично, если хочешь в тайне ото всех проникнуть в спальню к девушке. И, главное, практично – горничным гораздо удобнее попадать из одной комнаты в другую! В очередной раз я подумала, что у Шустера в отеле предусмотрена каждая мелочь! И это была моя последняя разумная мысль, потому что в следующую секунду Габриель поцеловал меня.
Понятия не имею, с чего он взял, что может вот так запросто это сделать! Однако всё моё праведное возмущение развеялось как дым, когда его губы прикоснулись к моим губам, а его рука легла на мою шею, блокируя малейшие попытки к сопротивлению.
И всё-таки я нашла в себе сил отстраниться. До того, как окончательно потеряю голову.
– Гранье, чёрт бы вас побрал, что вы себе позволяете? – Спросила я строго, не забыв сделать шаг назад. Ещё одна мера предосторожности, чтобы не наброситься на него самой, поддавшись зову плоти. – Что на вас нашло?
– Прости меня, – сказал он покаянно. И, встав у перил, вцепился в поручни, видимо, пытаясь удержать самого себя от дальнейших посягательств на мою честь. – Прости, я не имел намерения тебя оскорбить! Я просто не смог сдержаться, только и всего.
– Я совсем забыла, когда это мы перешли на «ты»? – Нахмурив брови, спросила я.
– Ах, Жозефина, перестань! – Простонал он, а затем развернулся, и, взяв меня за плечи, прижал к стене – так, чтобы я не смогла отвернуться. И посмотрел мне в глаза, тем самым взглядом, от которого у меня мурашки побежали по всему телу.
Я хотела его, боже мой, как я его хотела! А потом он сказал:
– Я люблю тебя, Жозефина!