– Господи, Габриель, перестаньте! Мы знакомы с вами всего два дня, какая любовь, о чём вы? И отпустите меня, ради всего святого, нас могут увидеть! – Я попыталась высвободиться, но он держал меня крепко. Синяки останутся, наверное. Кожа-то у меня была нежная!
– Не делай вид, что я тебе безразличен, – произнёс он, вновь изводя меня этим своим магнетическим взглядом, – я же всё прекрасно вижу и понимаю! Почему ты не хочешь сделать ответное признание, Жозефина?
– Гранье, вы сошли с ума, – резюмировала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– И было от чего! Ты меня словно околдовала… и эти твои глаза… Боже, я ни у кого никогда не видел таких глаз… я словно потонул в них, и пропал… Жозефина, прошу, не мучай меня!
– Отпустите меня, Габриель, – я не могла больше смотреть на него, ибо самообладание моё начало давать сбой. Хороший такой сбой. Ещё секунда, и будет поздно. Поэтому я отвернулась, изо всех сил борясь с наваждением, и прикусила губу – думаю, этот соблазнительный жест был понят им неправильно. Он тихонько застонал, и спросил:
– Зачем ты так со мной? Тебе нравится надо мной издеваться?
– Габриель, я меньше всего на свете хотела бы издеваться над вами! – Искренне ответила я. – Прошу вас, отпустите меня и забудем об этом!
– Вот так, значит? – С подозрением спросил он. Я подумала, что смертельно обидела его, но Гранье сбегать в расстроенных чувствах не спешил, и выпускать меня из своих объятий тоже не торопился.
Определённо, передо мной был образец настоящего мужчины, готового идти до конца, невзирая на трудности.
Редчайший образец.
И я с удовольствием забрала бы его себе, и наслаждалась бы всеми преимуществами этой драгоценной находки, если бы минутами раньше не пообещала Габриэлле отступиться. Как только я вспомнила её полные слёз глаза, мне сразу же стало легче. Намного, намного легче.
И кровь больше не стучала в висках, странное тепло не разливалось более внизу живота, и сладострастное возбуждение вмиг прошло, развеялось как дым, будто его и не было вовсе.
– Я прошу прощенья, если дала вам какую-то надежду! – Уже куда более твёрдым голосом произнесла я. Затем усмехнулась. – И уж тем более мне жаль, если я показалась вам легко доступной. Впрочем, чего ещё ожидать от такой женщины, как я?
– Доступной?! Жозефина, о чём ты? – Он, похоже, и впрямь не понимал. Потом понял, мгновением позже. Сообразительный был парень, однако! – Ты, что, думаешь, у меня это невсерьёз, да?! – Тут он, кажется, взорвался. Никогда прежде мне не доводилось видеть его таким разгневанным. Я думала, он и не умеет сердиться, а однако! – Думаешь, я ради одной ночи с тобой всё это затеял? В таком случае, ты себя недооцениваешь, Жозефина! Одной ночи с тобой мне было бы мало. И двух, и десяти, и ста! Мне и целой жизни было бы мало.