– Стало быть, не знали? – С ещё большей издёвкой спросил комиссар.
– Что её убьют?! – Уточнила я, и резко встала из-за стола, с шумом отодвинув стул. – Да что вы себе позволяете, комиссар? Право, я не собираюсь более терпеть ваши оскорбления!
– И куда же вы собрались, мадам Лавиолетт, позвольте полюбопытствовать? Я вас, помнится, пока ещё не отпускал. – Холодно сказал он мне вслед. А один из его помощников, присутствовавших в кабинете, сделал пару шагов к двери, тем самым преграждая мне выход, и вот это-то вывело меня из себя окончательно. Я остановилась, и медленно обернулась на Витгена через плечо.
– А я, помнится, пока ещё не давала вам согласия к сотрудничеству. У вас нет протокола на столе, стало быть, допрос неофициальный. Что неудивительно, учитывая заботу мьсе Грандека и Шустера о репутации отеля и его постояльцев, чьи имена ни при каких обстоятельствах не должны мелькать в полицейских сводках. Я не права? А раз так, прошу немедленно дать мне пройти!
А что, он думал, он один тут такой, мастер повелительных интонаций? Как бы не так! Я говорила настолько уверенно и грозно, что помощник комиссара, не смея перечить, мигом исчез с моего пути, хотя сам Витген приказа выпустить меня пока ещё не давал.
И, видимо, даже не собирался.
– А вы неплохо разбираетесь в специфике полицейского расследования, мадам Лавиолетт, – сказал Витген мне вслед, когда я уже остановилась возле двери. – Или… вас лучше называть мадам Бланшар?
Моя рука, опустившаяся на дверную ручку, невольно замерла. Я прикрыла глаза на пару секунд, сосчитала четыре удара собственного сердца, и вновь обернулась на Витгена. Тот самодовольно улыбнулся и с наигранным гостеприимством кивнул на тот самый стул напротив его стола, будто приглашая вернуться.
– Что вам от меня нужно? – Недрогнувшим голосом спросила я. И тут же расстроилась: вроде бы, прозвучал мой вопрос достаточно уверенно, а интонации всё равно не те! Побольше бы стали, побольше ледяных ноток…
– Где вы были вчера в промежутке с половины первого до половины третьего пополудни?
– Вы меня подозреваете? – Ахнула я. Надо сказать, вполне естественно, без малейшего притворства. Я, действительно, была поражена таким поворотом событий. – В убийстве горничной? Меня? Бог мой, да мы познакомились только вчера утром и виделись не дольше, чем полчаса! С чего бы мне её убивать? Вы… вы не в своём уме, комиссар!
– Давайте начистоту, мадам Бланшар, я подозреваю вас во многом, и в убийстве Селины Фишер в том числе, – сказал этот негодяй, – и в ваших же интересах будет рассказать мне правду. Меж тем, на мой вопрос вы так и не ответили, что, безусловно, не делает вам чести!