— Откуда на вашем корабле это огородное пугало взялось? — не скрывая раздражения, спросил адмирал после парадной церемонии.
— Из Беларуси, товарищ адмирал, стажируется у нас, — оправдывался командир корабля. — Командировка у него такая. Творческая. Изучает флотскую жизнь, как он сказал. Так и в его предписании значится.
— Немедленно списать на берег, — приказал, как отрезал, адмирал. — Нечего таким недотепам делать на военном корабле. Пусть с рыбаками в море ходит, там романтику ищет. Больше пользы будет.
Не знаю, рассказывал ли кому Анатоль об этом озорстве (а иначе такое и не назовешь) и надолго ли задержался он в той «морской командировке», но вернулся он с Севера с циклом новых стихов: «Мора», «Мыс жадання», «Марскія кулікі», «Акіянна», «Белая кніга», «Халоднае і цёплае цячэнне», «Падлодка не ўсплыла.». Как видим, улов солидный, и я бы сказал, очень серьезный!
Конечно, никто — ни суровый адмирал, ни корабельная команда, кто был свидетелем той безрассудной выходки молодого поэта в матросской робе, его стихов не читал, но наверняка надолго запомнил тот неуставной курьез. Ну а если кто и вспомнил, то не иначе как с теплой улыбкой. Да и сам Анатоль, если судить по его стихам, по искренности и глубине их, до конца дней своих оставался влюбленным в далекий северный край, который навсегда оставил след в его сердце неповторимой красотой, всем тем, что завораживает, притягивает: «А ёсць, а ёсць туга па поўначы, // Адкуль вярнуўся без рубля, // Дзе аддаваў сябе не помнячы,// Баркасам, чайкам, караблям.»
Нисколько не сомневаюсь, если бы начальство прочитало хотя бы одно-два стихотворения из его лирического «арсенала», оно бы, уверен, простило Анатолю его корабельный «грех» — нарушение уставной субординации, и никто не подумал бы отдать приказ о списании поэта, неуправляемого стажера, на берег.
Почему Анатоль пошел на такой своевольный поступок, не знаю, объяснить непросто. Он понятен был только ему, а для нас — загадка. Тем более, не такая и трагичная, а с привкусом юмора, что способствует хорошему настроению. Но можно все объяснить, зная его ершистость, неприятие парадной суеты, официоза, которые часто принижают человека, выглядят парадно-издевательскими, особенно в отношении более слабых и ниже по чину и званию. Он не любил кланяться, снимать шапку перед чиновниками высокого ранга — кто бы это ни был.
«Пяцьдзесят працэнтаў рызыкі»
Если верить преданиям греков, античный герой Одиссей очень любил далекие путешествия, был непоседливого нрава. Словно в подтверждение этому, Анатоль написал: «З нас таксама, напэўна, хлопцы, // Кожны крышачку Адысей». Сложно предположить, кого конкретно он имел в виду, но самого его неудержимо тянуло в путешествия. И путешествовал! Казалось, он постоянно был в дороге, далекой или близкой. Выбирался тихо, без отчаянного крика и рыданий, которые устраивала мифическому Одиссею его суженая Пенелопа.