Меня отбросило к стене багажного отделения, усыпало осколками оконного стекла, Клюс оказался на самой середине клумбы, Афараса ударило о фонарный столб. У меня заныло сердце: Дим Фут неподвижно лежал посреди тротуара, раскинув руки и накрыв автомат полами плаща. Незнакомец скорчился на решетке водостока, из-под сбитой шляпы курился белесый дымок.
Свисток дежурного зашелся истеричной трелью.
Вокруг метались какие-то люди, кто-то звал полицию, кто-то выкрикивал угрозы. Поднявшись на ноги, я бросилась к брату. Клюс стоял на коленях в зарослях смятых астр, и лицо его выражало странную смесь ужаса и восторга.
— Вот это бабахнуло. — сказал он и вдруг заплакал громко и горько, растирая слезы грязным кулаком.
Я крепко прижала братишку к себе, забормотала слова утешения, а у самой тоже в глазах защипало, а в висках застучала пульсирующая боль. Кто-то тяжело опустился рядом: Афарас ошарашено вертел головой, не переставая держаться за горло. На лбу багровела свежая ссадина. Клюс на мгновение оторвался от моей накидки, глянул исподлобья на янвайца и вновь зарылся лицом в мокрое сукно. Ламас, клянусь, никогда в жизни мне не было так плохо, как среди этих омерзительных цветов на этой гнусной клумбе в препакостном городишке Амадане! Мне показалось вдруг, что все наши старания напрасны, выхода нет и не проще ли сразу в этом сознаться…
С визгом тормозов подлетели два полицейских «жука», из них начали выскакивать затянутые в полицейскую форму люди. Пара шустрых молодчиков тут же скрутила руки Афарасу, еще трое достаточно бесцеремонно затолкали в машину нас с Клюсом. Во мне взыграла фамильная гордость.
— Вы за это ответите! — пообещала я долговязому лейтенанту, который отобрал наши пистолеты. — Мне вас жаль, служивый!
«Служивый» скривился так, словно надкусил лимон, а Клюс высморкался в батистовый платочек, вытер рукавом остатки слез и принял гордый вид.
Дима Фута увезла карета «скорой помощи», тело незнакомца отбыло в морг, а мы отправились знакомиться с полицейским участком.
В участке омерзительно воняло формалином. Мне знаком этот запах: так пахло на кафедре анатомии в нашей государственной гимназии с ее плешивыми, как жрецы, преподавателями. И комиссар полиции тоже напоминал преподавателя: толстенький, белокожий, он едва влезал в свой голубой мундир с серебряными нашивками. Живот угрожающе нависал над новеньким ремнем.
— Ваши документы! — потребовал комиссар.
— Вы забыли сказать, пожалуйста! — отрезала я, подвинула к себе стул и села.
— И немедленно снимите с него наручники! — Клюс ткнул пальцем в сторону понуро стоящего под стеной Афараса.