Белобрысый Сережа не соврал. Апофеозом сценария стала финальная сцена. Сделав в параллельном мире полную, хотя и кривую, окружность, авторы в конце возвращались к тому, с чего начали: к патетическому мигу чемпионского прыжка. Начинать, то есть разбегаться, должен был белобрысый, но в самый момент отталкивания его сменял самолично сегодняшний Ведерников — и взлетал в воздух. Тут были предусмотрены различные спецэффекты, вроде короны лучей разбитого солнца над головой героя, или преображения тени его на асфальте в «гордую птицу» — из чего Ведерников сделал вывод, что прыгать придется неоднократно. Интересно, как они себе это представляют? Теоретически карбоновые протезы давали такую возможность. Но на практике, сколько Ведерников ни пытался хотя бы просто ходить на этих высокотехнологичных козлиных ногах, он не мог совладать с беспорядочной зыбью паркета, игравшего шашками на манер механического пианино. Ведерников был абсолютно растренирован. Между тем, съемка эпизода была назначена на май, на цветение яблонь. Оставалось меньше полугода. Кто бы мог за столь короткое время набрать приличную форму? Нет, определенно, и авторы, и Кира вместе с ними слетели с ума.
«С ума они все посходили!» — раздался за спиной читающего Ведерникова сердитый возглас Лиды, не покормившей сегодня ни обедом, ни ужином. Донельзя расстроенная, Лида подошла и шлепнула поверх раскрытого сценария свой, раздобревший от изучения, экземпляр. «Меня как будто нет, — проговорила она грубым рыдающим голосом. — Будто не я ребенка растила! Не я готовила, убирала. Ни полсловечка! Твари неблагодарные. Это все твоя Осокина, она так захотела. Чтоб я еще туда хоть раз! Будешь ездить один, или пусть она тебе сопровождение дает. Я не снимаюсь, и моего согласия на это кино не спрашивали!»
* * *
Гнев обойденной Лиды оказался долог и глубок, что дало Ведерникову относительную свободу передвижения. Между прочим, обнаружилось, что в сценарии не так уж много эпизодов с его, Ведерникова, личным участием. Варился своего рода суп из топора: весь вкус фильма получался из персонажей второстепенных, а главный герой пребывал таковым почти что номинально.
Кира, действительно, организовала ему персональный транспорт: новенький сизый фургон с логотипом телеканала-спонсора, за рулем которого неизменно находился долговязый, сутулый, кадыкастый малый, которому, казалось, был велик собственный скелет. С железным шумом откатывалась дверь, Ведерников самостоятельно, в четыре приема, залезал на высокую подножку, плюхался на крайнее в ряду матерчатых сидений, гулкий фургон с одним пассажиром отправлялся в путешествие.