Однако Ведерников знал, что отговаривать Киру совершенно бессмысленно. Он слабо верил в то, что русскую знаменитость окружат заботой и защитой, что ее ясное обаяние сработает там, где стелются совсем другие миазмы и магнетизмы. Он понимал, что, пока Кира не вернется из своей безумной экспедиции, предстоит лечить беспокойство убойными снотворными таблетками. Все, что Ведерников мог, — это к ее приезду очистить от Женечки Москву.
Но вот — мог ли? Негодяйчик дома уже с полмесяца и до сих пор жив. Ведерников проделал колоссальную работу, мысленно перетаскивая каменную тушу жертвы по своей квартире, по подъезду, по двору — а толку ноль. Он догадывался уже, что причина не в сложных, с помехами, ситуациях, не в животной силе альфа-самца и даже не в одноразовом оружии. Всегда имелись минутные, секундные возможности — но всякий раз рука, сжимавшая начиненную машинку, утрачивала жизнь, превращалась в косный протез. Это напоминало ту личную бесконечность над прыжковой ямой, что, при безумных усилиях, сожмется до микрона, но не пропустит к рекорду. Что-то не подпускало Ведерникова к убийству. Он не имел понятия, как с этой преградой обращаться. Нет, Ведерников не трусил, он не боялся ни крови, ни тюрьмы. Он хотел только одного: чтобы в самую решительную секунду сознание его отключилось, и чтобы другой, автоматический Ведерников-два, нажал за него на курок.
А, собственно говоря, почему бы и нет?
* * *
Вот так Ведерников внезапно понял, для чего все эти годы копил в ящике деньги. Он и раньше догадывался, что у этих денег, набирающих с годами центробежного магнетизма, есть миссия. Теперь он, наконец, узнал, в чем именно эта миссия состоит.
Вечером, оставшись один, Ведерников принялся потрошить лежалые конверты. Считать широкие цветные деньги было муторно, Ведерников, шевеля губами и пальцами, то и дело сбивался. В итоге, после многих пересчетов, получилось восемьдесят шесть с половиной тысяч. Конверты, обследованные повторно, выдали еще две утаенные, прилипшие изнутри двадцатки. Плюс те четыре тысячи, что предназначались для покупки пистолета и лежали теперь отдельно, в ящике стола. Почему-то Ведерникову казалось, что денег должно было собраться несколько больше. Но и получившейся суммы, разложенной стопками по мастям, предположительно хватало с лихвой.
Как ни скудны были знакомства домоседа-инвалида — в этом тусклом кругу присутствовали по меньшей мере три персонажа, очевидно связанных с криминалом. Первый — это, конечно, сам Женечка, благотворитель и бизнесмен. Второй — Корзиныч, дай бог ему здоровья и достроенного дома. Третьим был заматеревший Аслан.