VII.
Жизнь потекла ровно, жизнь потекла как надо. Женечкин бумажник, напитанный наличностью и кредитками, сделался потертый и толстый, весом с хорошую крысу. Женечка регулярно, через двух уполномоченных проводниц, крашеную, как матрешка, Наташу и солидную, крупную Наталью Петровну, получал из Сочи на Казанском плотненькие посылки и через условленное время кидал на разные счета условленные суммы. Сам Казанский вокзал, с его толчеей, багажом, густым движением денег в карманах, чемоданах, пропотевших атласных бюстгальтерах, тоже был интересным местом для бизнеса. Женечка даже полюбил это сооружение, круглые сутки выпускающее и снова тянущее в себя жаркие железные составы, чем-то похожее на гигантский ткацкий станок.
Настало время приобретать личный автомобиль, и Женечка кое-как, грубо дергая во враждебном траффике скрипучие учебные «Жигули», сдал на права. Негодяйчика неотразимо привлекал огромный черный Infiniti, похожий на башку тиранозавра, с натуральным кожаным салоном точно того же лилового, сливового цвета, что и любимый Женечкин плащ. Но в одно приятное утро, как раз обдумывая будущее приобретение, Женечка вдруг увидал на парковке знакомую пропыленную «Волгу» с треснутой фарой. Первой Женечкиной мыслью было, что Сергей Аркадьевич вдруг приехал со своих югов его навестить. В следующую минуту негодяйчик заметил на заднем стекле намалеванное чем-то белым слово «Продам», а под ним похожий на неприятное математическое уравнение номер телефона. Номер был чужой, но Женечка, с трепыханием в груди, тут же его набрал. Ответил ему, конечно, не старый катала, а какой-то писклявый мужичонка, тут же выкатившийся из ближайшего подъезда, нервно нюхая свои аккуратные, бантиком, усики и тряся животом. Чтобы купить надсадно заводившуюся развалюху, хватило того, что было у Женечки в бумажнике. Тут же поехали в ГАИ и все оформили.
Странно было то, что к своему безногому Женечка не питал и тени того сердечного тепла, что испытывал к Сергею Аркадьевичу — к слову, ни разу не побывавшему в суетной, вредной для здоровья, мелкими людскими помыслами пропитанной Москве. Калека, если скалькулировать, вложил в подрастающего Женечку куда как больше усилий и денег — это не считая собственно размолотых ног. Однако же старый катала, оснащенный волшебными очками, увидел насквозь Женечкины достоинства и помог устроить жизнь так, как Женечка того хотел. А злобный калека, напротив, вел себя, будто ему подменили спасенного ребенка. За свою великую жертву он, вероятно, желал, чтобы Женечка вырос, по меньшей мере, космонавтом. А может, калека думал, что Женечка вместо него займется спортом. Сам бы стал хоть кем-нибудь, хоть барыгой, хоть блоггером, так нет.