— Ух, хорошо! А ведь я чуть было не задохся. За зиму мы весь воздух из воды вытянули. Все стонут: «Воздуха, воздуха!» Ну, да ладно! Кончилось мученье.
Тут карась высунул морду из воды, глотнул воздух и сказал:
— Хорошо! Но кто же это пробил лёд? Кто узнал, — что мы погибаем? Кто догадался нас спасти?
— Наверно, вороны, — ответили рыбёшки, — их тут ужас сколько было.
Песенка за окном
Весной в лесах и полях поют мастера птичьих песен: соловьи, дрозды, жаворонки. И как поют! Соловей закроет глаза, крылышками полураспущенными трепещет, и горлышко его дрожит от трелей. А жаворонок — это звенящий весенний ручеёк, песенка на крыльях!
Все слушают их затаив дыхание.
Я знаю много птичьих песен. Услышу и — будь то в лесу или в поле — сразу угадаю, какая птица поёт. Но один раз не угадал. Да ещё и где? В городе, где и птиц-то почти нет.
Проснулся я рано-рано. Вставать не хочется: всю ночь лил дождь, к утру подморозило — холодно. Вдруг слышу: за окном птичка какая-то завозилась в кустах. Потом голосок подала. Тихий голосок, но такой приятный, будто две хрусталинки ударились друг о друга. А потом просто по-воробьиному: «Чив! чив!»
Диво!
Хрусталинкой — воробьём, воробьём — хрусталинкой!
Да всё горячей, всё быстрей, всё звонче!
Перебрал я в памяти все знакомые птичьи песни — нет, не слыхал такой никогда.
А птичка-невидимка не унимается: хрусталинкой — воробьём, воробьём — хрусталинкой!
Тут уж и из-под тёплого одеяла вылезешь! Отдёрнул я занавеску и вижу: сидит на кусту обыкновенный воробей! И даже не один, а два.
Один — самочка — спокойно сидит и пёрышки чистит. А второму — самчику — не сидится. Он чирикает во всё горло и, как заводной, скачет вокруг с ветки на ветку, как со ступеньки на ступеньку. Тоненькие веточки бьются одна о другую и звенят хрусталинками. Потому звенят, что дождевая вода замёрзла на них тоненькими сосульками.
«Чив!» — воробей, «дзень!» — сосулька.
И так это выходит хорошо и здóрово, ей-ей, не хуже, чем у знаменитых певцов — соловьёв и жаворонков.
Ворон и Ворона
Промышляла ворона на задворках. Клевала не клевала, а новостей понаслышалась. Про то, про сё и даже про погоду. Предсказание погоды передавалось по радио: будет днём оттепель, а ночью — мороз. Обрадовалась ворона: «Вот лесных жителей удивлю! Одичали они совсем в лесу-то; небось, и ухом не ведут и в ус не дуют. По всему лесу вести о погоде разнесу. Предсказание не мышь, из клюва выпустить не жалко».
Прилетела ворона к лосям.
— Эй вы, горбоносые! Как живёте-поживаете?
— Ничего себе живём, смирно. Кору гложем, веточки обкусываем. Да ты не очень-то каркай, неровен час волки услышат!