Вести из леса (Бианки, Павлова) - страница 43
И пошёл другое дерево искать.
В гнезде у рябушки — самочки рябчика — появились рябчата. Было десять с пятнышками яиц, стало десять пятнистых цыплят. Пушистых, как одуванчики. И у каждого одуванчика клювик и лапки.
Даже кукушка, которая сроду птенцов не выводила, и та позавидовала.
— Пуховички хорошенькие! — ахнула она.
Скоро отросли у рябчат перья на крылышках, и стали они «поршками». По вечерам сами вспархивали на дерево — повыше от звериных зубов. И всю ночь сидели на сучке рядком, как бусы.
— Ни забот, ни труда с малышами! — умилялась кукушка. — Одно удовольствие!
И решила кукушка не подбрасывать больше яичек своих в чужие гнёзда. Захотела сама вырастить кукушат. А как за дело взяться — не знает.
— Распрошу-ка рябушку, — решила кукушка.
Прилетела, а рябчиков на дереве нет. А тут гром загремел, капли-картечины ударили по листьям. Кукушка — в кусты. Глядь — и рябушка с поршками там! Но ливень дробил и кусты. Стал дождь заливать рябушку. Перья слиплись, с носа вода — кап, кап, кап! А рябчатам не беда. Забились матери под крылья, да ещё и любопытные носы из-под пера высовывают. Тепло им.
— И мне так с кукушатами мокнуть? — отвернулась кукушка. — Нечему учиться у этой мокрой курицы! — И полетела дальше.
Прилетела кукушка на озеро. На озере семья: папа-чомга и мама-чомга, как два пароходика. Шейки прямые, тонкие, точно трубы. Вокруг пароходиков чомгята. Крутятся, как жуки-вертячки. В кошки-мышки играют. Даже нырять пробуют. Но уж больно лёгкие и потому выскакивают из воды, как пробки.
Обрадовалась кукушка: вот где весело, вот где хорошо! Но прорвался сквозь тростники ветер. Погнал по озеру сердитые волны с белыми гривами. Стали крошечные чомгята на волне переворачиваться. Перевернутся вниз спиной и сучат в воздухе своими лягушачьими лапками. Плохая игра получается!
Тут мама-чомга насторожила тонкую шейку и что-то сказала малышам, а что — за ветром было не слышно. Чомгята — к ней. Окружили со всех сторон да вдруг и полезли к ней на спину! Лапками чик-чик, крыльями-культяпочками мах-мах, — ловкачи какие! — забрались. Да ещё и в перья на спине забились, — одни головки чёрные торчат. Сидит на воде многоголовая птица!
Заспешили чомги в тростник. Мама за папой, как два одинаковых пароходика. Только у заднего пароходика на спине горбок. Потому что не простой это пароходик, а пассажирский.
— На горбу детей возить! — ужаснулась кукушка. — Ну уж дудки! Пусть моих кукушат другие птицы выкармливают. А мне ни труда, ни заботы!
Одуванчик облысел: на голове у него остался один-единственный сынишка-парашютист. Скучно стало одуванчику, и, чтобы развлечься, он познакомился с соседкой — смолкой. У смолки была метёлка розовых цветков, а под нею, на стебле, широкий клейкий пояс.