Угадать было невозможно.
Оторвав горящий взгляд от огней сторожевой башни, Цезарь посмотрел на Ракету, который лежал, свернувшись в клубок, у ворот загона, не выпуская из рук винтовку. Безволосый шимпанзе стряхнул прилипший к голове и плечам снег и взглянул в ответ на Цезаря.
«Скоро солнце встанет», – знаками показал Ракета.
Цезарь прекрасно это понимал. Из-за бурана трудно было сказать, посветлело ли небо, но рассвет должен был наступить очень скоро. Цезарь в последний раз посмотрел на сторожевую башню, надеясь, что свет в ней погас, и понял, что откладывать больше нельзя.
«Идем сейчас, – знаками показал он Ракете. – Или все кончено».
Ракета мрачно кивнул. Дождался, когда луч прожектора минует загон и, сжимая в руке оружие, бросился вперед. Быстро перебежав двор, он подошел к клетке Цезаря, и обезьяний вожак наконец вышел из нее, довольный тем, что оказался на свободе.
Не тратя времени на разговоры, пригнувшись, они метнулись мимо пустой сторожевой башни в сумрачный проход между погруженными во тьму солдатскими казармами и загоном для детей обезьян, сбившихся в кучу, чтобы согреться. Цезарю очень не нравилось оставлять следы на свежем снегу, но с этим ничего нельзя было поделать. Как совсем недавно сказал Полковник, природа не вмешивалась в планы ни людей, ни обезьян. Цезарь мог только надеяться, что следы не заметят до того момента, когда людям будет уже поздно на них реагировать.
Мимо загона с детьми прошел солдатский патруль, буквально на мгновение разминувшись с Цезарем и Ракетой. Пока солдаты не скрылись из виду, обезьяны, не дыша, стояли в темном проходе, прижавшись спинами к холодной бетонной стене. Потом Цезарь снова дал сигнал Ракете, и они бросились к загону с детьми, где и застыли, столкнувшись с ужасной картиной – несколько маленьких горилл, орангутангов и шимпанзе дрожали, покрытые толстым слоем снега.
Ярости Цезаря не было предела. Бессердечные люди не снабдили малышей одеялами, не развели огонь и не предоставили никакого укрытия от снежной бури. Ему стало понятно, что Полковник оставил детей в живых только для того, чтобы заставить повиноваться их родителей и избежать бунта, если бы он просто убил их на глазах взрослых. Дети были заложниками, но Полковник уже перестал в них нуждаться. Цезарь прекрасно понимал, что командир-убийца не пожалел бы их при первом удобном случае. Он не собирался оставлять в живых ни одну обезьяну.
Как можно тише они отомкнули ворота и распахнули их. Хотя взрослые обезьяны не поднимали шума, их действия пробудили ото сна нескольких малышей. Еще не вполне проснувшись, детеныши сели, протирая глаза, и стали отряхиваться от снега, засы´павшего их маленькие тела, а потом вскочили на ноги при виде Цезаря и Ракете. Бросились к взрослым, разбудив своих товарищей. Цезарь стал опасаться, что дети могут поднять шум и насторожить охранников.