«Как мало они понимают, – подумал он. – Они не могут видеть дальше своего страха и не желают понять, что обезьяны хотят только мира. По крайней мере, большинство из них».
Цезарь засомневался, не совершил ли он ошибку, отпустив солдат живыми. Уже не в первый раз он даровал людям жизнь как знак его доброй воли, но эти жесты мало что приносили взамен. Не был ли он слишком глуп в своем стремлении к миру? Люди убивали обезьян без всякой пощады. Может быть, нужно было казнить пленников? Коба сделал бы именно так.
Что, скорее всего, и было причиной того, что Цезарь все сделал наоборот…
Он стал слушать, как удаляющийся стук копыт поглощался лесом. Подошел Морис, присоединившись к Цезарю и Луке. Показал жестами Цезарю: «Ты правда думаешь, что они передадут твое послание?»
– Они сами – послание, – ответил Цезарь. – Я помиловал их. Пусть он увидит, что мы не дикари, – он сказал это, чтобы убедить себя и других. – Будем надеяться, что это сработает. Они становятся ближе…
Во время сегодняшнего нападения люди ближе, чем когда-либо, подобрались к тайному обезьяньему укрытию. Цезарь вздрогнул при мысли о том, как далеко они могли бы зайти, если бы Дротик вовремя не оповестил кавалерию. Сегодня только стражи на стенах крепости столкнулись с незваными пришельцами, а не их семьи и дети. Но как далеко зайдут люди в следующий раз?
Если только будет этот следующий раз.
Внезапный шум, исходивший из траншеи, вывел его из задумчивости. К нему толпой неслись обескураженные обезьяны, испуганно визжавшие и лаявшие. Цезарь не сразу понял, что случилось, – пока не увидел вышедшего из толпы Снежка, держащегося руками за голову. Кровь ручьем текла из глубокой раны на его лбу, пачкая белоснежную шерсть. Цезарь заметил также, что пленника Снежка, обезьяну-предателя Рыжего, нигде не было видно.
Нетрудно было догадаться, кто пролил кровь Снежка.
Лука озабоченно хмыкнул и бросился навстречу своему помощнику. Потрясенный Снежок, явно расстроенный и униженный, поднял глаза на Луку.
«Рыжий напал на меня, – сказал Снежок при помощи жестов. – Он сбежал!»
Пристыженный, молодой самец посмотрел на Цезаря. Снежок опустил глаза, не в силах выдержать осуждающий взгляд вожака.
«Мне очень жаль, – жестами показал Снежок. – Прости меня».
Цезарь ничего не сказал, раздосадованный новостью. Бегство Рыжего избавляло его от необходимости решать судьбу обезьяны-предателя, но его очень беспокоило то, что Рыжий и его товарищи-отщепенцы были на свободе, сотрудничая с людьми, которые охотились за членами его племени. Одна только мысль о том, что обезьяны бок о бок с людьми дерутся с другими обезьянами, была оскорблением всего, за что Цезарь боролся и для чего работал многие годы.