– С этой битвы, которая начнется, – сказал он Пастору, – тебе лучше будет сбежать, пока не станет поздно.
– Сбежать? – Пастор остановился и уставился на Цезаря. – О чем ты говоришь?
Цезарь снова тихо заговорил:
– Ты не такой, как он.
Пастор отреагировал так, как будто его ударили. Его голос стал хриплым.
– Он был прав… ты что, думаешь, он больной, да? – осуждающе бросил он Цезарю. – Ты как они. Он не сумасшедший. Это мир сошел с ума. И только он один знает, как вытащить нас отсюда. Он всем пожертвовал ради нас, и ты не имеешь права судить его. Кто ты такой, чтобы судить его?
Лицо солдата покраснело от гнева.
– Я пытался предостеречь тебя, чтобы ты не стоял у него на дороге. Я даже не знаю почему. Но если ты думаешь, что у нас могут быть какие-то дела, что-то вроде отношений… и что ты можешь давать мне – что, советы? Так ты избавься от этих заблуждений прямо сейчас, мать твою.
Злобный ответ Пастора удивил Цезаря и разочаровал.
«Нет, это не Уилл, – решил он. – И не Малкольм».
Пастор мотнул арбалетом, злобно уставившись на разочарованную обезьяну. Его сочувствие мгновенно улетучилось. А может быть, оно никогда так далеко не заходило, как Цезарь позволил себе надеяться.
– Пошел, конг, – прорычал Пастор.
21
Ракета что-то пробурчал едва слышно – он наблюдал в бинокль за тем, как Рыжий и вооруженный человек провели Цезаря мимо солдатских казарм, где огни гасли один за другим, а люди явно собирались отдыхать после длинного дня, в течение которого они сторожили занятых рабским трудом обезьян. Ракета пожелал им плохих снов и угрызений совести.
Спрятавшись за накрытым снежной шапкой валуном, безволосый шимпанзе скрючился на уступе, нависавшим над лагерем. Морис, с девочкой на спине, и Плохая Обезьяна спустились вниз по каменистому склону, чтобы присоединиться к Ракете, наблюдавшему за происходящим внизу. На лице орангутанга появилось беспокойство.
«Как он?» – жестами спросил Морис.
Ракета уныло покачал головой. Цезарь выглядел неважно, но, по крайней мере, все еще был жив.
«И ему очень нужна наша помощь», – подумал Ракета.
Он не был уверен, как они могли спасти Цезаря, не говоря уже о других обезьянах, но он понимал, что, прячась на этом уступе, они ничего не смогут сделать. Им нужно было спуститься ниже, туда, где они могли помочь Цезарю.
Поднявшись и махнув рукой остальным, он снова пошел по склону вниз. Они пошли за ним.
Даже Плохая Обезьяна.
* * *
Сидевшая взаперти в загоне, прикованная к другим обезьянам, Озеро наблюдала за тем, как Рыжий и человек-солдат подвели Цезаря к помосту, на котором он висел на кресте раньше. Она почувствовала облегчение, увидев, что он еще жив, но еще сильнее упала духом при виде Цезаря, их великого вожака, которого тащили на цепи. Он стоял у подножия лестницы, а горилла, под пристальным взглядом солдата, вооруженного ужасного вида арбалетом, снимал кандалы с его рук. При виде рубцов, исполосовавших спину Цезаря, она вздрогнула.