Сбитая с толку Озеро не могла поверить тому, что она только что увидела. Она не могла винить Цезаря за то, что он споткнулся. После всего, что сделали с ним люди, она не понимала, как он вообще мог стоять на ногах. Но что значил тот хитрый взгляд, которым он посмотрел на нее? Неужели она чего-то не заметила?
Цезарь завел лапу за спину и осторожно раскрыл ладонь, показав лежащий в ней маленький металлический предмет. Ее глаза расширились от удивления, когда она поняла, что это был ключ от его наручников, который он украл у солдата в момент своего разыгранного падения. Ключ был надет на колечко и сейчас висел на среднем пальце Цезаря.
Озеро не могла поверить своим глазам. Не скрывая торжества, она показала на ключ другим обезьянам. Волна восторга прошла по узникам, наблюдавшим за тем, как Цезарь поднялся на помост, в то время как его стражники и думать забыли о том, что произошло совсем недавно.
Внешне Озеро продолжала хранить молчание, но внутри она радостно гукала и крутила колесо. Люди думали, что они победили Цезаря. Думали, что обезьяны сдались, и показательное наказание Цезаря сломило их дух. Что, убив Перси, Дротика, Голубоглазого и других, они выиграли эту войну.
Они ошибались.
* * *
Гигантское замерзшее пространство простиралось перед незаконченной стеной, заграждавшей вход в каньон. На поверхность выходили громадные залежи породы, рассекавшиеся пополам железнодорожными путями, скрывавшимися в депо за стеной. У подножия склонов лежала россыпь больших валунов, давным-давно принесенных сюда камнепадом. Кучи мелких камней помогали Ракете и остальным укрыться, пока они спускались вниз по холму, чтобы разведать, что происходило в лагере. Темнота была их союзником, несмотря на свет прожекторов и сторожевые башни.
«Уж лучше сейчас, чем днем», – подумал Ракета.
Они незаметно прокрались вдоль подножия громадной стены, пока не нашли небольшой зазор в том месте, где стена обвалилась. Стараясь никому не попасться на глаза, они осторожно выглянули из-за упавших кусков скалы и обломков строительного дерева, чтобы посмотреть, что происходило внутри лагеря. Ярость зажглась в груди у Ракеты, когда он увидел Цезаря, привязанного к кресту на помосте – словно трофей, который был выставлен на всеобщее обозрение, – и остальных обезьян, закованных в цепи и запертых в загонах для скота. Ракета вспомнил клетку, в которой его когда-то держали, еще давно, в городе, в убежище для приматов, до того как Цезарь освободил его и других обезьян. Снова увидев обезьян в клетках, после стольких лет борьбы и лишений, Ракета почувствовал себя совсем нехорошо.