Славик хрипло кашлянул.
– Ну… не удержался я.
Мужчина, которого называли доктором, грязно выругался.
– Её нужно срочно доставить в клинику. Большая кровопотеря.
– Не получится. Оказывай помощь здесь, эскулап, и проваливай.
– Здесь? Да её шить надо.
Теперь выругался Славик.
– Ладно. Сколько дней она проведёт в твоей грёбаной клинике?
– Дня три, как минимум.
– Позвоню Олегу, доложу, что на море улетаем. Но ты у меня смотри, чтобы через неделю на ней и следов никаких не осталось.
В руку вонзилась игла, меня отстегнули от кровати, замотали в покрывало и понесли, наверное, к чёрному входу. Снотворное начало действовать, нивелируя внутренний огонь и душевную муку.
Я лежала дома, на своей кровати, свернувшись калачиком. Жить не хотелось, а смерть не приходила. Вернувшись из клиники два дня назад, я не проронила ни слова после того, как мой рассказ ушёл в пустоту. Мама появилась с большим подносом.
– Вставай. Тебе нужно поесть.
Организм не требовал еды, он требовал яда. К тому же, любое движение отзывалось острой болью внутри. Доктор сказал, что швы снимать не придётся, со временем они рассосутся, но вот только время тянулось мучительно медленно.
– Ладно, не можешь встать, повернись. Я покормлю тебя сама. ― Она опустила ложку в огромную суповую пиалу. ― Пора забыть всё это, девочка, и жить дальше. Ничего страшного не случилось.
Я подтянулась на локтях и посмотрела на мать. Мне послышалось, или она действительно это сказала?
– Ничего страшного? Пять внутренних швов ― ничего страшного?
– Не истери. Возьми себя в руки. Раны заживут.
– А душевные?
Я разрыдалась, уткнувшись в подушку.
– Ты выйдешь замуж, и всё утрясётся.
Слёзы лились горячими потоками, разъедая щёки. Но легче не становилось. Мать не торопила, давая возможность выплакаться.
– Девочка! ― она провела по моим волосам мягкой ладонью. ― Мне жаль, что всё так получилось. Но для отца очень важно породниться с Калининым. Поверь, прежде всего, он делает это для твоего блага.
Я тяжело вздохнула. Слёзы вылились все. Их больше не осталось. Я вдруг поняла, что уже никогда не заплачу. Что-то щёлкнуло, и за долю секунды я превратилась в другого человека.
– Уходи. Я не хочу тебя видеть… и слышать тоже.
Мать посмотрела на меня, встала и попятилась. Что-то её напугало.
Пролежав без сна до поздней ночи, я трезво обдумала ситуацию. Моим родителям было на меня наплевать. Свято веря, что эту неделю я провела на Лазурном побережье Франции, они даже не удосужились набрать мой номер, поговорить, узнать, как мои дела. Мой рассказ тоже не произвёл должного эффекта. Понимаю, я не выглядела настолько плачевно, как в утро после экзекуции, но сам факт изнасилования не побудил отца бросить всё, кинуться к Калининым и придушить мерзавца. Весь его вид говорил: «И что такого произошло? Подумаешь, жених переспал с невестой до свадьбы. Мы же не ханжи! А то, что ты попала в клинику… Мальчик же не знал, что ты такая нежная…» У меня просто в голове всё это не укладывалось. За два дня отец ни разу не зашёл ко мне. Я искренне надеялась, что ему было стыдно. Взвесив все «за» и «против», я решила, что покину этот дом ещё до свадьбы. Я не собиралась делать это спонтанно, поддавшись эмоциям. Нужно было тщательно подготовиться, обеспечив, в первую очередь, финансовую сторону. Вчера Алексей привёз зачётку. Сессию я закрыла отлично стараниями моей семьи, но это меня не радовало. Я знала, что придётся бросить Универ. Вопрос заключался в том, куда бежать.