-И как? - в голосе Ахмеда послышалась надежда.
-Увы, порадовать Вас нечем. Ходжаев - старый большевик, и человек, не вполне адекватно смотрящий на реальность, Вы уж простите. Не я его назначал. Видите ли, годы борьбы, противостояния с действующей властью - все это наложило на его личность не лучший отпечаток. Он крайне подозрителен, даже мнителен, всюду ему видятся подвох и предательство. И естественно, как только я заговорил с ним об этом, он стал кипятиться, бегать по кабинету, даже мне угрожать! Ни о каком освобождении и речи быть не может, увы…
-Что же делать? Ведь человека держат под стражей совершенно несправедливо и не предъявляя никаких обвинений!
-Вы спрашиваете меня как советского чиновника или как боевого офицера? Как чиновник я могу только развести руками, как офицер - рекомендую Вам сражаться до конца.
-Но… что это значит?
-Послушайте, ведь когда шли сюда, Вы рассматривали такой вариант развития событий?
-Ну…
-И что же, откажи я Вам, Вы, не солоно хлебавши, вернулись бы к своим и продолжили отираться по Бухаре, поедая финики и зажимая по углам басмаческих дочек?!
Ценаев покраснел, но Энвер говорил все громче, не давая ему опомниться.
-Так вот как боевой офицер я приказываю Вам сражаться! Вы видите несправедливость - и нет такой жертвы, на которую Вы бы не могли пойти, чтобы исправить ее. Освободите Савонина силой, но ни слова обо мне! Сами понимаете, если меня отправят после этого в отставку, то мы оба окажемся на скамье подсудимых. В противном случае я найду, что написать в Москву о халатности здешнего правительства. Вы прекрасно понимаете, что силой Вас не превзойдет даже весь Туркфронт. Так что-действуйте!
-Как я могу благодарить Вас?!
-Оставьте. Пока не за что. Мы теперь свои люди, так что сочтемся - думаю, нам предстоит долгая совместная работа, Вы мне очень нужны.
Когда Ценаев вышел из кабинета, Энвер вновь пригласил сюда Рейли.
-Ну как?
-Я восхищен Вашим маневром. Держу пари, Вы сами настроили Ходжаева против освобождения их командира?
-Мне не пришлось много трудиться, - Энвер лукаво отвел глаза. - Да и потом я был недалек от истины. Этот Ходжаев - он и правда сумасшедший. Ленин окружает себя такими в большом количестве, пользуясь тем, что ими, до поры до времени, легко управлять. Они и впрямь послушны и даже покладисты - в обман на пайку, которой не имели при царе. Но он упускает из внимания одну деталь - эти же люди могут повести себя крайне непредсказуемо уже завтра, стоит чуть-чуть измениться обстоятельствам. Они ведь сумасшедшие, о каком самоконтроле может идти речь?