— Жива, — прошептала я одними губами, и тоже провалилась в беспамятство.
* * *
Пришла в себя от криков. Кричали двое.
Пармия распекала Раникэ за безголовость и необоснованный риск.
— Делай, что вздумается, когда вернёмся. А пока я отвечаю за твой глупый хвост, не смей нарушать мои приказы, — рычала кошияра. — Мы и так уже потеряли двоих. Что я скажу твоей матери, если ты по глупости погибнешь? Никогда раньше не встречала такую глупую кошку, проживающую вторую жизнь. Видимо, первая смерть тебя ничему не научила.
От возмущений Пармии отвлёк другой разговор на повышенных тонах.
— Вы же преподаватель. Да к тому же саламандр! Столько лет учите других, а сами считать не научились? — раздражённо вопрошал Айсек.
— Я не думал, что… — пытался оправдываться Пиротэн.
— Вот именно, вы не думали! Просто придумали сроки, не потрудившись действительно измерить её потенциал и высчитать возможные риски, — перебил его Айсек.
— Оставь его. Мы все не ожидали подобного, — произнёс Альтанир.
Голос его прозвучал очень близко, словно саринеец склонился к моему уху, чтобы сказать это.
Я медленно приоткрыла глаза, и поняла, что полулежу в его объятиях. Моя голова покоилась на плече жениха, потому и голос его показался таким близким.
— Раникэ, — шёпотом позвала я.
— Она очнулась! — ликующе воскликнул бакалавр Пиротэн. — Я же говорил, говорил вам, что выброс силы был минимальным и контролируемым.
— Хоть в чём-то вы не ошиблись, — проворчал Айсек, подбегая ко мне.
Но его опередила Рани. Кошияра упала передо мной на колени и крепко обняла, буквально вырвав из рук Нира.
— Спасибо, спасибо, спасибо. Спасибо тебе, ты спасла меня, — затараторила она, уткнувшись лицом в мои волосы над ухом.
Я же была настолько слаба, что повисла в её объятиях, словно тряпичная кукла.
— Спасла от самой себя. Сомнительный подвиг, — проворчала Пармия.
А мне вдруг вспомнились слова Пармии о том, что они потеряли уже двоих.
— Кто погиб? — спросила я тихо.
Раникэ как-то сразу сникла, ослабила объятия, и позволила Альтаниру вновь усадить меня к себе на колени.
— Баштияр нарвалась на обезумевшую от силы горгулью, когда мы спускались к вам, — сдержанно произнесла Пармия. — Это была её шестая жизнь. Теперь она возродится советницей, в последний раз.
— Возродится? — с надеждой спросила я. — Значит, она не умерла… окончательно?
— Почему же? Баштияр больше нет. Её дух вернётся с рождением следующей кошки. Она будет мудра и справедлива, но уже не станет воином. Для племени это благословение богов, а для неё самой — наказание за небрежное отношение к дару жизни, — пояснила Пармия и отошла в сторону.