– Церемония коронации назначается через две недели. Повелеваю предпринять все необходимые меры для её приготовления.
Лорды склонили головы.
Все до одного.
С замиранием сердца, не веря, что всё обошлось так легко, я ликовала.
Когда мы спустились вниз, огромный дворец был полон. Он никогда не пустовал, но сегодня атмосфера, царящая в нём, напомнила мне первые дни после свадьбы.
Вокруг гремели торжественные крики.
***
Во время ужина мне не удалось обменяться ни с Рианом, ни с Миароном даже словом. Но я слышала, как за моей спиной всё время шептались придворные:
– Поднялся этот красавчик невероятно быстро с пустого места до третьего королевского советника…
– Говорят, король собирается доверить ему Печать Династии?
– Всё это несправедливо!
– Несправедливо и мерзко.
– Наша королева чужеземка. По слухам, вовсе простолюдинка. При ней власть захватят простолюдины и чужеземцы, если не помешать.
– А этот новый советник, просто потрясающе красив, вы заметили?
– Как не заметить? Женщины таких любят…
– Хотите, государыня, вызову их на дуэль и обрежу им на лету уши?
Обернувшись, я увидела Лэша Виттэра.
– Спасибо, не стоит. Миарон способен постоять за себя сам.
– Мне не нравится то, каким тоном люди смеют осуждать решения, принятые женой и сыном моего любимого повелителя. Но в глубине души я не могу не согласиться с ними. Приблизить к себе такую скользкую тварь ошибка.
– Поживём – увидим, Лэш. Поживём – увидим.
Над залой полетели голоса герольдов:
– Да здравствует Его Величество Риан Дик*Кар*Стал! Да здравствует королева-мать, Одиффэ Дик*Кар*Стал. Да здравствует принцесса Анэйро Дик*Кар*Стал.
Гордые лорды с тысячелетней родословной расступались и склоняли головы передо мной, дочерью крестьянки, окончившей дни в борделе и мага без роду и племени.
***
Удаляясь в свою комнату, я надеялась расслабиться и отдохнуть. Однако отдыха не случилось.
– Могу я испросить у вашего величество аудиенции? – спросила Марайя, сразу после того, как девушки помогли мне разоблачиться, избавив от тяжёлых одежд, предписанных фиарской модой.
– Конечно. Можешь остаться и сказать, что тебя тревожит.
Большую часть времени меня устраивало, что верная наперсница, несмотря на долгие годы верной службы всегда соблюдала субординацию. Но иногда, как сейчас, это напрягало.
Как только мы остались наедине Марайя продолжила, подняв на меня холодные серые глаза:
– Могу я, государыня, просить вас о снисхождении, осмеливаясь напомнить о годах дружбы, что связывали нас?
– Говори, – кивнула я.
– Ваше величество, убийца вашего мужа назвал заказчиков.