Я стоял перед очередной аркой, но только один. Мой путь преграждали стражи. Оглядываясь по сторонам, я осознал, что жители города обходят его стороной. Опасаются.
Немного помедлив, пошел прямиком к нему. Я хотел войти, мне было интересно, по-глупому интересно, что будет. Дорогу преградил один из стражей.
— Вам нельзя сюда, простите, но ваш отец будет опечален вашей выходкой, — его голос был дружелюбен. Настолько насколько требовала покорность.
Я что-то пробурчал в недовольстве и услышал шаги со спины. Стражи упали на колени, склонив головы. За спиной стоял отец, по его взгляду было ясно насколько он недоволен, что я сбежал.
Картинка вновь изменилась.
Я сидел на кровати, скрестив ноги. По комнате взад и вперед бродил отец. Чувство вины не покидало меня.
— Зачем ты туда пошел? — спокойным теплым голосом спросил он у меня. К счастью, я знал, что за этой добротой скрывается настоящий лед, а под ним огонь гнева. Я знал, когда отец злился и как он хорошо это скрывал от остальных.
— Мне было интересно…. И… Я хотел посмотреть на тот мир…. Там ведь тоже живут твои подданные, но мы там ни разу не были, — я вытер рукавом нос и повесил голову.
— Ты поступил глупо, понадеявшись туда пробраться, — теперь его голос изменился став более холодным. Тепло ушло. Отец изменил настроение. Это был не гнев, а расчет. Он решал что предпринять.
— Прости меня, — я не поднимал головы, ведь этого и не нужно было, чтобы понять чувства отца.
Отец стоял напротив меня, сцепив пальцы за спиной. Он медлил.
— Для тебя это рано знать, — он повернулся к выходу на балкон. Всматриваясь вдаль, продолжил. — Та арка ведет не на нашу планету, она ведет к создателям.
Тогда я не мог понять этого слова. Я почувствовал, как картина меняется. Отец скомкался вслед за комнатой.
Я стоял на палубе позади отца, который своей речью поднимал боевой дух. Рядом стоял тот генерал и угощал сладостями, постоянно делая замечания. Ему не нравилось, что я норовил уйти от скучного времяпрепровождения. Он часто читал мне нотации. Пытался учить меня военному делу. Отец был не против. Это могло положительно сказаться на моей дальнейшей жизни.
Солдаты поднимали руки вверх, крича лозунги. В воздухе чувствовалось напряжение, энергия, бьющий через край адреналин. Отец развернулся, поглядев на меня. В его взгляде чувствовалась тревога, но никто, кроме меня, не должен был ее увидеть.
В очередной раз все улетело, предварительно размазав сон.
Покои на императорском корабле. Я спрятался в вентиляции. Шел тяжелый разговор с двумя генералами.
— Император, мы не должны идти на мирное соглашение. Это неприемлемо для нашей расы и возложенной на нас миссией, — возразил генерал, не имевший одного глаза.