Мама очень "ласково" помянула какую-то темную сущность, потом бросила короткое, но веское:
- Уничтожу. - И буднично попросила старую подругу: - Прибери здесь все. Ну, ты знаешь... Только сначала помоги дотащить ее до машины.
Путь от дивана до двери стал пыткой.
- Мирейя... - я вцепилась в косяк.
- Ничего не сделается твоей подруге, - проворчала Люсинда. - Ты сейчас лучше о себе побеспокойся, несчастье.
- Не хочу быть оборотнем, - пожаловалась я ведьмам и... наконец отключилась.
Три дня прошли в настоящем кошмаре. Я просыпалась, глотала какую-нибудь противную микстуру, орала - и через какое-то время снова отрубалась. Мама перепробовала все: консультировалась с другими ведьмами, даже с какой-то общиной в горах связывалась, гадала, вызывала духов-покровителей, пыталась ускорить оборот магически. Но поскольку ведьмы весьма смутно представляли, с чем имеют дело, результат достигнут не был.
Просыпаясь, я иногда умудрялась подслушать немного информации. Попадалось даже кое-что ценное.
- Не волнуйся, сыну Тонгорда приходится не лучше, - как-то попробовала утешить маму одна из ведьм.
- А что с ним? - вяло поинтересовалась родительница, тихонько поглаживая меня прохладной ладонью по потному лбу.
- Кто знает? Наши пытались пошпионить, говорят, он кричал, и в доме страшно грохотало.
Мама и Люсинда, которые все это время не отходили от меня, переглянулись.
- Мы его не трогали, но если вдруг кто все же проклял, в обиде не будем.
Это самое интересное. В остальном до меня долетали обрывки разговоров ни о чем, беспокойство за мою горемычную особу, доставившую всем столько проблем, то, как мама сокрушалась, как же это у Верховной ведьмы дочка будет оборотнем?! Превращаться в чудовище с когтями и горящими глазами я и сама не стремилась, но, похоже, это не лечится.
Вечером третьего дня мне приснился сон. Впервые с тех пор, как начался кошмар наяву.
Видение было красочное и ароматное, но главное - в нем не было боли, так что я ухнула туда, как в омут, вся без остатка.
Поначалу противно пахло лекарствами, и я лежала в своей кровати. Было душно, влажные простыни противно липли к телу. После всего, что тут творилось в последнее время, любимая комната с бледно-зелеными стенами и лампой-нарциссом вызывала стойкое отвращение. Не хочу здесь быть! Хочу уйти! Хотя бы свободно вздохнуть.
Шторы никто не задернул, и в окно бесстыже заглядывала круглая луна.
Боль затихла, но я откуда-то точно знала, что она все еще где-то там. Внутри.
Но сейчас мне выпала короткая передышка, надо пользоваться. Осторожно, чтобы не потревожить задремавшую в кресле маму, я встала и на цыпочках подошла к окну. Распахнула его, жадно вдохнула чистый воздух без примеси лекарств. Так-то лучше... Сразу же стало холодно, потому что сорочка была такая же влажная, как и простыни.