Однако нежная лошадиная психика волшебное превращение милой травоядной овечки в очень немилую и вполне плотоядную зверюгу не выдержала, она резко встала, споткнувшись, и сделала «свечку». Не ожидавший от своего коня такой подлости всадник не удержался в седле и под веселый хохот спутников рухнул на землю. Освободившись от груза всадника, лошадь приняла самое правильное с ее точки зрения решение, галопом помчалась обратно к основной группе всадников и, тяжело всхрапывая от страха, спряталась за какого рослого жеребца.
Вылетевший из седла Канэ поднялся и замер на месте. Стоящий от него в нескольких шагах пес в холке был ему почти пояс, не очень дружелюбно скалил совсем не маленькие белоснежные зубы, но попыток напасть не предпринимал. Остальные собаки тоже не двигались с места, лениво помахивали длинными пушистыми хвостами, и с интересом посматривая на лихорадочно осматривающегося всадника. Канэ явно хотелось потянутся к мечу, но судя по всему уверенности в исходе возможной схватки у него не было.
— Канэ, не делай резких движений. Медленно прижми руки к телу и, не торопясь, по одному шагу, возвращайся к дороге. — Прозвучал громкий голос Кристофера Первого — Не провоцируй пса и он не нападет.
— Лорд Дэнис, кто это? — Восхищенно спросил еще один молодой охранник у всадника в сером костюме — Такая здоровая, почти как «стражи» у короля.
— А это, мой юный друг, называется «пастух» родом из пустыни. — Лорд не выглядел удивленным, из чего молодой человек сделал вывод, что Дэнис видит таких псов не в первый раз — Мы их как то десять лет назад с твоим королем из Оазиса Миражей привезли. Правда щенками, и были они тогда раз так в двадцать — тридцать поменьше. Хотя эти, наверное, уже из потомства.
Убедившись, что всадники попыток приблизится к отаре не делают и на охраняемых ими овец больше не покушаются, псы вернулись на свои места и снова улеглись на землю. Свернувшихся в клубок зубастых пастухов отличить от собственно овец мог только наметанный взгляд. К этому времени Канэ доковылял до своих попутчиков и теперь пытался поймать свою лошадь. Лошадь была против, и, кося лиловым взглядом пыталась встать так, что бы между ней и настырным всадником был любимый ею жеребец. Наконец с помощью других кавалеристов лошадь была отловлена, Канэ сел в седло и кавалькада двинулась дальше в сторону города.
— Ну и что это было? — Сконфужено спросил в Канэ у короля, стараясь не обращать внимание на подколки спутников о вкусовых качествах «овечки» и кто кем ужинать собирался — Ее же издали от овцы не отличишь. И где двуногие пастухи?