Атеист медленно перелистывал, на фотографиях уроды, один страшнее другого, не дай бог такого повстречать. «Ого, топтун какой-то, ну и видок. Да я такого ужаса и в кино то раньше не видел.»
— Слушай, Атеист! По ходу тут без ещё одной бутылки точно не разобраться, да?
— А есть?
— Да как тебе сказать, нету, но есть одно местечко, где у меня заныкан ящик, Калач забодал со своим сухим законом, приходится соблюдать конспирацию. Вообщем, километра два отсюда хуторок есть, домов пять, они там уж скоро завалятся от старости, так я там тайничок устроил. Сгоняем?
— На чем?
— На вертолете, млять! Пешочком, конечно, шуметь в этих местах — хреновая идея. Прогуляемся туда-обратно!
- А не опасно?
- Что?! — Седой вскочил, опрокинув табурет. — Если опасности боишься, так тебе тут недолго удастся протянуть, сынок!
Атеист поднялся с лежака, Седой качнулся вперед, спросил, обдав облаком едкого перегара, пальцем ткнув собеседника в грудь:
— Ты… русский?
Атеист, качаясь как лист на ветру, кивнул:
- Русский!
- Ну, а хрена ты тогда ломаешься?! Пошли!
Жалобно звякнула дверь, Атеисту показалось, что с размаху нырнул в темный ледяной омут, после душного подвала чересчур прохладно. Темнота абсолютная, словно остался без глаз. Седой же пошагал куда-то уверенно, так, словно на дворе ясный солнечный день. Атеист поплелся следом, ориентируясь больше на звук шагов, беспрерывно спотыкаясь, цепляясь за ветки. Глаза понемногу привыкали, впереди все чётче вырисовывается горбатый силуэт. Шаги, кто-то идёт навстречу, но Седой и не думал сворачивать.
— Кто идёт?
— Кому надо, тот и идёт! Салага, ты что ль на посту?
Из темноты вновь раздался голос, явно старается говорить суровее, но получается так себе:
- Седой, ты чего бродишь? Чего не спится?
Тот обернулся к Атеисту, ткнул кулаком в бок:
— А чего бы нам правда не спиться, гы?!
Атеист разглядел наконец часового — мальчишка в мешковато сидящем камуфляже, в руках мёртвой хваткой держит «Калаш», как бы не пальнул с перепугу, Атеист шагнул в сторону, уходя с линии огня — мало ли. Тут псих на психе, людей режут пачками, так что лишняя осторожность — не лишняя. Юнец тем временем пытался отправить Седого восвояси, но того переубедить было уже невозможно. Из темноты возник ещё один силуэт, рявкнул, как пес:
— Что за херня здесь? Почему шумим?
Часовой радостно залепетал, по голосу — так сейчас заплачет:
— Ахмед, тут Седой с задержанным за периметр собрался!
Седой хмыкнул:
— Ты ещё слезу пусти, салага!
Ахмед, уже тише и спокойнее:
— Седой, ну че за беспредел? Ты ж знаешь порядок — ночью без разрешения за периметр ни ногой. Ты хочешь, чтоб у тебя и у меня проблемы были? Куда намылился?