Я хотел поговорить с врагом. Я никогда прежде не имел врагов и, заполучив теперь первого и единственного врага в своей жизни, относился к нему с искренним любопытством. На самом деле любопытно то, что связывало его с Роттвейлер. Они были противниками много лет – своего рода игра в шахматы, где два партнера нуждаются друг в друге. Если Роттвейлер не получала известий о том, что происходило с Казановой, она начинала нервничать и настроение у нее заметно портилось.
Как ни удивительно, но больше у них подобных отношений не было ни с кем. Я знаю, поскольку наблюдал за ними очень внимательно. Раньше смотрел на поведение Данте сквозь пальцы, но с некоторых пор мне пришлось изменить свою позицию, потому что я был вынужден заботиться о тех, кого он пытался использовать. Я столкнулся с тем, как Данте Казанова угрожал испортить карьеру и будущее Боба. Я еще мог наплевать на то, что он переманил Зули, но его влияние на Сьюзан и стремление заполучить ее снова меня всерьез беспокоили. Он поощрял пристрастие Киттен к порошку, даже умудрился окрутить Кару! И каким бы безобидным Казанова ни прикидывался, я видел, что он настоящий волк в овечьей шкуре. С тех пор как начал присматриваться к нему, я стал воспринимать его как врага.
Роттвейлер любила пошутить в мой адрес на тему, как я мог бы стать владельцем собственного агентства. Я подыгрывал ей и говорил, что мечтаю открыть «Фьорд моделз» – агентство, где все модели будут из Скандинавии. В ответ она смеялась:
– О, Чарли… не спеши. Со временем ты получишь в наследство «Мейджор».
Я не придавал значения этим словам – она не была моей родственницей. И я, конечно же, не мог претендовать ни на какое наследство Возможно, Ротти заместила в моем сознании фигуру отца, от которого я отказался очень давно и раз и навсегда. В Роттвейлер было достаточно жесткости и силы воли, чтобы породить в моем воображении такую проекцию. Но как бы то ни было, идея открыть агентство казалась мне иногда не такой уж фантастической. Мне нечем было больше заниматься в жизни. Я не смог стать художником. Не сумел достичь спортивных высот. Чем больше работал бок о бок с Роттвейлер, тем лучше начинал разбираться в деталях и тонкостях модельного бизнеса. Я бы мог скопить денег в этой индустрии, а после купить баскетбольную команду и художественную галерею. Но чтобы мечта стала реальностью, надо было за нее бороться и победить.
Я как раз размышлял над спецификой борьбы за влияние на рынке моды, когда меня окликнула Киттен:
– Чем ты занимаешься?
– Играю в шахматы.