— Сегодня полнолуние. Я получила достаточно силы для того, чтобы отомстить за твою внучку, Джессика. Мне даны знаки, которым я должна следовать, а именно: я выбрана орудием возмездия. Денег белая колдунья с тебя не возьмет: тот, кто отнимает жизнь у других, должен быть принесен в жертву справедливости. Ни один смертный не имеет права посягать безнаказанно на то живое, что процветает под Луной; иначе сам он очень скоро станет «смертным». Исключение составляют особые случаи, как мой сейчас, когда необходимо уничтожить то, что несет смерть живому.
Приговор будет приведен в исполнение в конце следующей недели. Приходи ко мне в воскресенье, и мы вместе послушаем новости, в которых будут говорить о смерти фотографа.
И вот сейчас, придя в назначенное время, Джессика ждала новостей по телевизору. Увидев заставку Live, она нетерпеливо наклонилась в сторону Саманты. Колдунья уловила ее движение, и прибавила звук. В перечисленном списке новостей прозвучало долгожданное:
— Тело известного 34 — летнего нью — йоркского фотографа, Даниила Голденблюма, обнаружено сегодня в его собственной квартире. Предположительная причина смерти — внезапная остановка сердца. Дверь в квартиру была не заперта и приоткрылась, что привлекло внимание соседей, которые и увидели молодого человека неподвижно сидящим на софе. Прибывшие медики констатировали смерть.
Саманта выключила звук и посмотрела на Джессику, по щекам которой текли слезы. Джессика встала, и, подойдя к колдунье, крепко обняла ее; потом достала фотографию Дэборы и прижала ее к своей груди.
— Ты отомщена, моя маленькая девочка, спи спокойно, — и снова заплакала, но уже с облегчением.
* * *
В это же самое время Веред, находясь в загородном доме, тоже включила телевизор, устав от написания статьи в своем интернет — блоге. Ей захотелось увидеть и услышать людей, почувствовать пульс жизни. Настроение было приподнятым.
Услышав сообщение о смерти Даниила, Веред онемела и впала в состояние шока. Пришедшая из другой комнаты мать, испуганно начала несильно трясти ее за плечи. Веред не отвечала и смотрела перед собой застывшим взглядом. Мать вызвала скорую. Веред увезли в больницу. Там она отказывалась от еды и не говорила ни слова. Ее жизнь насильно поддерживали капельницей. Через два месяца Веред тихо умерла перед рассветом, взглянув в окно на полыхавшую огнем звезду. Равнодушный к судьбам людей ее любимый ослепительный Сириус был единственным, кто видел ее последние минуты жизни через больничное стекло.
Через три дня после смерти Даниила Голденблюма Пирхи, вся в черном, стояла у его гроба в крематории. Она положила его страшный дневник с описаниями убийств ему в ноги. Густая вуаль закрывала ее лицо. Служащий не слышал всхлипов и не знал, плачет ли она. Время прощания слишком затянулось. Он довольно громко обратился к ней, думая, что она забыла, где находится: