Мне следует быть лучше. Но иногда все, что ты действительно можешь, — это думать о себе. Иногда это единственны способ справиться. Единственный способ осмыслить нечто настолько огромное и угрожающее, как целый мир, — это думать о себе. Я захлопнула дверь своей спальни и упала поперек кровати, думая, смогут ли родители помочь мне с колледжем теперь, когда будут нести ответственность и за Фостера.
А потом... потом я подумала про Фостера, и весь эгоизм смыло волной вины. Одно дело — отдать ребенка на усыновление сразу после рождения. Но кто живет с ребенком четырнадцать лет, а потом решает, что не хочет его? «Ой, извините, нет... Я, наверное, верну его». Что-то вроде вселенской ошибки обработки. Вернуть отправителю.
Я заставила себя встать с кровати. Мне нужно увидеть Фостера.
Я постучала в его дверь, и он ответил совершенно четким и спокойным:
— Войдите.
Я открыла дверь. Фостер лежал на кровати в своем ярко-красном футбольном шлеме.
Я постаралась, чтобы мой голос звучал как обычно. Что вообще говорят в таких ситуациях? С чего начать-то?
— Как дела?
Да уж. Удачное начало.
Фостер казался невозмутимым.
— Нормально.
— Что... ох... я хочу сказать...
— Все хорошо, Дев. — Фостер посмотрел на меня через решетку шлема. — Это не сюрприз. Она звонила и разговаривала со мной, так что все в порядке.
Я села на край кровати:
— Хочешь... посмотрим телек или еще что?
Он помотал головой.
— Можем позвать Эзру.
Он поднял лицо к потолку:
— Ладно, но тебе придется ему позвонить.
— Что мне ему сказать?
Фостер пожал плечами:
— Скажи ему правду.
Я взяла у Фостера номер Эзры и вышла в коридор позвонить. Раздался гудок, потом еще один, и между гудками меня накрыла паника: «Что я ему скажу?»
— Алло.
— О, привет. Алло. Это Эзра?
— Да.
— Это Девон. Девон Теннисон.
Пауза.
— Что случилось?
— Фостер. — «Ар-р-р!» — В смысле Фостер думал... и я подумала...
Вот бы у телефонов была кнопка «Покинуть корабль!», чтобы нажать при очень неловком разговоре. Хотя, думаю, кнопка «Завершить разговор» действует похожим образом.
— Дело в маме Фостера, — сказала я, перестроившись. — Фостер рассказывал тебе про свою маму?
— Да.
— Ну, она... мои родители, они... — «Сглотни, дыши». — Он остается с нами. Насовсем. Это, типа, официально, и мы только что узнали, и... и мы с Фостером подумали, что, может быть, ты захочешь прийти и... посидеть с нами. Ненадолго, потому что...
Почему? Потому что ты нам нужен? Я не могла это произнести, поэтому позволила своему «потому что» повиснуть в воздухе, и на другом конце линии воцарилось молчание, а потом:
— Я скоро буду.