Призраку просто до чесотки хотелось посмотреть на эту церемонию со стороны. Судя по восхищенным глазам, что были направлены на них, это было очень красиво. Вот только сам Атей являлся непосредственным участником этого действа, поэтому ему оставалось любоваться только тем, что происходило у него под носом.
А события тем временем начали набирать свои обороты: Узелок, Пирин и Куница вдруг запели необычайно чистыми и прозрачными голосами. Никто не понимал, о чем они поют, но сама мелодия навевала целый сонм чувств, главными из которых была слабая горечь от утраты чего-то родного и близкого и более ярко выраженное чувство приобретения нового и не менее родного.
Постепенно песня начинала стихать, а вскоре и совсем закончилась. Лайгор подошел вплотную к Виолин и что-то сказал на альвийском языке. Девушка кивнула, а потом одним движением отстегнула с плаща фибулу, но он не упал, у плеч его придержали Мидел и Шелест, а потом с поклоном положила ее в загодя открытую Узелком шкатулку. Подождав, когда герб дома Изгоев займет свое место на бархатной зеленой подушке, он аккуратно закрыл крышку и сделал два шага назад, а на его место встала Дарина.
Первым шоком для Атея было то, что его сестренка заговорила на альвийском, пусть корявенько и с сильным акцентом, но очень уверенно. Вторым было то, что когда она открыла крышку, на красном бархате лежал его герб, вот только что-то в нем добавилось. Но не успел он до конца прояснить, что же это такое, как Виолин взяла его в руки и закрепила им плащ. Оказывается в качестве иглы, скрепляющей одежду, здесь был меч, протыкающий щит. И только его догадка готова была сорваться с уст, как Дарина отошла к Лайгору и присела в глубоком реверансе, а сам Узелок и все остальные, что были здесь (из-за спины к этому времени вышли Шелест с Лисом), опустились на одно колено.
– Приветствуем тебя, Виолин Льдинка, княгиня Сайшат, – опустив голову, сказал счастливый Лайгор. И по толпе разумных прошелестело: «Приветствуем княгиня Сайшат».
Как ни интересна была эта церемония для самого Призрака, но до настоящего момента он выступал на ней в качестве мебели, да и только. Но только он об этом подумал, как ситуация стала меняться. Виолин вышла на два шага вперед и заговорила своим обворожительным голосом:
– Друзья, я счастлива оказаться в вашей большой семье и клянусь быть достойной нашего князя.
«А вот это отсебятина пошла», – подумал Призрак, но так и остался невозмутимо стоять, потому как Виолин встала на одно колено в один ряд с Лайгором с Дариной, развернувшись к Атею лицом.