Пятый бой был самым тяжёлым. Противник, чистокровный эльф, измотанный не меньше молодого де Ла Рея, решил, что играть в благородство не время, и попытался нанести подлый, жестокий удар по сухожилиям на ноге. Победителей ведь не судят. Ρауль действовал автоматически, как учил его дядя: ушёл с линии удара, шагнув к противнику, схватил того за латную рукавицу и дёрнул на себя. Лезвие отведённого назад меча с тихим чавкающим звуком вошло в глазницу шлема претендента.
С ристалища Рауль ушёл сам, под восторженный рёв зрителей и чествование его, как нового хозяина графства Ромеро. И, шатаясь от усталости и потери крови, упал сразу за порогом собственного замка. Последнее, что он запомнил в тот день, было встревоженное лицо матери.
Пока зеваки и проигравшие претенденты три дня праздновали победу молодого графа, сам он метался в горячке на грани жизни и смерти. Приглашённые вдовствующей графиней Идлариэль де Ла Рей целители разводили руками: особенностью верленов была практически полная невосприимчивость к магии представителей других рас, помимо эльфийской. Необходим был целитель из Первородных. Кто-то посоветовал отвезти раненого в святилище Арда и Дары — великой божественной четы, которой поклонялись все эльфийские Дома. Кто знал, что главным служителем там окажется родственник убитого претендента, затаивший обиду на удачливого «молокососа-полукровку». Жрец, получив письмо от леди Идлариэль, позволил Раулю провести ночь на каменном полу пещеры возле заключённой в клетку из силовых линий реликвии. Тронь — сгоришь заживо. Служитель надеялся, что ослабленный организм не выдержит испытания.
Но вмешался случай. За час до отъезда в святилище в замок де Ла Ρейев прибыл двоюродный брат безвременно почившего лорда Αрхэйма. Он сумел исцелить молодого родственника, и к святилищу божественной четы Рауль добрался сам. Жрец принял его приветливо, провёл в пещеру и предупредил, что боги потребуют благодарности за свою помощь. Юноша, жаждавший поскорее увидеть легендарный кубок, воспетый менестрелями, согласился на любую жертву богам. И утром служитель, сладко улыбаясь, пропел, дескать, боги пожелали, чтобы их алтарь украсила шкура дракона, добытая славным рыцарем Раулем де Ла Рейем. Молодой граф поклялся, что даст рыцарский обет, едва получит цепь. И лишь два года назад, прибыв в храм и произнеся слова обета, он узнал правду. Выслушав клятву, жрец расхохотался и издевательским тоном пожелал молодому рыцарю сдохнуть в брюхе богопротивной твари за убийство Первородного.
Ρауль оказался в безвыходном положении. Нарушить рыцарский обет означало покрыть себя и весь род несмываемым позором. Отправиться добывать дракона — верную смерть. Честь и жизнь, долг и смерть. Выбор без выбора. И верлен был до сих пор жив только потому, что отыскать дракона крайне сложно. Хитрые мерзкие твари хорошо прятались, скрывали свои норы и категорически не желали сражаться с благородными рыцарями, случайно застигшими их, к примеру, за воровством овец или коров из деревенского стада. За эти два года де Ла Рей видел дракона лишь один раз. А оруженосцев от него удрало десятка три. Не помогали ни хорошее жалование, ни обещание освободить слугу, как только логово неуловимого дракона будет найдено. Последний парнишка, деревенский увалень, взятый Раулем от безысходности, продержался ровно три дня. Сбежал от сеньора, едва они прибыли в Эгрель, оставив трогательную записку большими корявыми буквами: «Прастите мой лорд сеньор я хачу жить. Ниищите меня я ушол насовсем. Жилаю удачи и побидить дрокона». А к рыцарю без оруженосца в конгломерате относились с подозрением. К эльфу или верлену без слуги — с двойным подозрением. И терпение де Ла Ρея лопнуло.