Осман и Хаджи-Мурад, опустив головы, молчали.
— Мне бы вашу молодость и силу, — продолжал старик. — Я бы показал вам, что такое истинная удаль узденя. Я могу сделать это и теперь, отстранив вас. Рука моя хоть и дрожит, но владеть кинжалом не разучилась. Поверьте мне, я сделаю это, чтобы умереть спокойно.
Дед не впервые заводил подобные разговоры, но теперь от намеков он перешел к прямому требованию.
— Хорошо, — подняв голову, сказал Осман, — я сделаю то, что ты хочешь сделать.
— Я тоже! — воскликнул Хаджи-Мурад.
Братья, вскочив с мест, направились к двери.
— Благословляю, да поможет вам аллах, — прошептал дед, провожая внуков довольным взглядом.
Поздно вернулись в ту ночь домой Осман с Хаджи-Мурадом. Мусалов с нетерпением, прислушиваясь к каждому шороху, ждал их. Наконец они явились. Сбросив с плеч заснеженные бурки, вновь подсели поближе к горящему очагу.
— Мы обошли всех молодых людей нашего тухума[43], уговорили каждого, они согласны помочь нам. Откладывать не будем, решили покончить с ним в ближайшую пятницу. Представь себе, даже Хаджиясул-Мухаммед и тот соглашается нам помочь.
— Хаджиясул-Мухаммед? — переспросил Мусалов.
Юноши утвердительно кивнули.
Старик, подумав немного, сказал:
— Я бы на этого человека не понадеялся. Люди осуждают этого хунзахца, ставшего мюридом чанка еще при жизни ханского семейства. Говорят, в стане Гамзата он первым поднял оружие на Абу-Нуцала, на своих соотечественников. Если это так, ему нельзя доверять, и жаль, что он из нашего тухума.
— Но он говорил, что теперь недоволен Гамзатом, — сказал Хаджи-Мурад.
— Язык может говорить одно, а голова думает о другом… Но ничего, будет так, как должно быть, — успокоил себя и внуков старик.
Мусалов не ошибся. В ту же ночь Хаджиясул-Мухаммед отправился во дворец к Гамзату. Стража знала его и пропустила, несмотря на поздний час.
— Мюршид, проснись, — сказал ночной гость.
Гамзат вздрогнул, проснулся и уставился тревожным взглядом на пришельца, лицо которого в полумраке не мог узнать сразу.
— Это я, Хаджиясул-Мухаммед, твой верный мюрид, принес недобрую весть.
— Говори быстрее, — взволнованным голосом приказал Гамзат.
Пришелец склонился к самому уху и зашептал:
— Против тебя в Хунзахе назревает заговор. Будь осторожен. Не ходи в мечеть в пятницу.
— Кто из хунзахцев теперь может подняться против меня? Ханский род уничтожен. Булач-хан еще ребенок. Дальние родственники — хан мехтулинский, шамхал тарковский — не пойдут сюда зимой. Аслан казикумухский хоть и является родственником хунзахских ханов, но последние годы враждовал с ними, — рассуждал Гамзат-бек вслух.