— Ты что же это, думал, не придешь… — шепотом сказал Юнус.
— Что толку с того, что прихожу, — ответила Маазат.
— Я же люблю тебя, вечером домой спешу с очара. Сегодня дал денег отцу твоему, чтоб тафты набрал тебе на платье и платок шелковый купил к празднику.
— Спасибо, хорошо сделал, все это понадобится.
Не стала Маазат в эту ночь заводить разговор, от которого ее бросало в жар. Решила отложить до утра.
Сладко спал Юнус, обняв жену, а Маазат не сомкнула глаз. Когда пропели первые петухи, она разбудила мужа.
— Ты что не спишь? — спросил он.
— Не спится.
— А я еще не насытился сном, — закрывая глаза, сказал Юнус.
— Мне поговорить с тобой нужно.
— Говори, я слушаю.
— Открой глаза, разговор серьезный.
Юнус уставился с удивлением на жену.
— Жениться тебе нужно, — прямо сказала Маазат.
— Мне жениться?
— Да.
— Ты с ума сошла?
— Нет.
— Я женат.
— Этого недостаточно.
— Мне другая не нужна.
— Зато нам нужна.
— Кому это вам? — рассмеявшись, спросил Юнус, притягивая к себе жену, не сомневаясь в том, что она шутит.
— Мне и родителям твоим.
— Ну, допустим, родителям, а то, что тебе нужна другая, не верю.
— Ты прав, не стану таить, мне тяжело будет делить это ложе с другой, но должны у тебя быть дети…
— Дети будут от тебя.
— Навряд ли.
— Вон у Хизри пять лет жена не рожала, на шестой год подарила сына.
— На такое счастье не надеюсь, — с грустью прошептала Маазат.
— Надо уповать на аллаха и верить, — утешал Юнус.
— Около трех лет молила, не теряя надежды… Успокой сердце матери, женись, может, другая родит, а меня будешь любить…
Лицо Юнуса сделалось хмурым.
— Ты серьезно говоришь?
— Какие могут быть шутки в таком деле, и чем я лучше, а ты хуже других? Вон у Кадыра две жены, у Шапи тоже, дружно живут меж собой, каждая по куче детей нарожала, а тебе тем более бог велел, и мне веселее будет с твоими детьми. Буду любить их, как и тебя.
— Ну что ж, я подумаю, — ответил удивленный Юнус.
— Чего думать, ты ведь не теряешь, а приобретаешь…
— Если ты настаиваешь, я согласен.
— Вот и хорошо, мне пора вставать. — Маазат торопилась обрадовать свекровь. Уговорить Мугада ничего не стоило, труднее было с Мардахаем.
Старик взбеленился, стал упрекать родителей Юнуса, что такого уговора между ними не было… Мардахай боялся, что новая жена-ашильтинка, нарожав детей, возьмет в доме все в свои руки после смерти Залму. Маазат успокоила отца:
— Я этого хочу сама, а та, которую мы нашли для Юнуса, похожа на дубовую колоду и никогда не будет любима Юнусом.
— Хорошо, пусть в этом доме лучше будут свадьбы, чем тризны, — сказал Мардахай, смирившись.