— Мюриды, пробил мой час. Без сожаления покину этот свет и предстану перед аллахом как исполнивший священный долг. А вы оставайтесь здесь. Как можно больше уничтожайте неверных. Не бойтесь смерти, настигнет она каждого в свое время. Не позволяйте страху вселиться в душу, ибо он приводит к позору поражения…
Щиты штурмующих показались у края горы. Мюриды поднялись с земли, бросились на них. Они топтали ногами усталые руки. Рубили кинжалами и шашками тех, кто показывался из-под щитов. Опрокинутые вместе со щитами, солдаты падали. Мюриды прыгали на штурмующих и в мертвой хватке скатывались вниз в обнимку с врагами. На крутом склоне Шулатлулгоха недолго длилась рукопашная. Солдаты спешили вниз, мюриды — наверх.
— Слава аллаху, еще один натиск отражен, — сказал Сурхай Алибеку, вздохнув с облегчением.
— Хвала аллаху! — повторил Алибек.
— Мы спустим тебя в Ахульго, там лекари полечат, — сказал Сурхай.
— Не утруждай людей, и без того уставших. Похороните меня с теми, кто отошел под стенами башни. — Алибек закрыл глаза. Его бледные губы недолго шевелились, нашептывая молитву. Когда он умолк, мюриды подняли бурку и отнесли мертвого к стенам башни.
Из защитников Шулатлулгоха в живых осталось только двадцать человек, все были изранены. Неторопливо, до наступления темноты, они предали земле убитых.
Сурхай спустился в Ахульго. Он доложил имаму о положении дел на горе. Имам прочел заупокойную молитву, называя имена павших. Имя Алибека он повторил несколько раз.
— Третьего штурма вы не выдержите. Башня разрушена, а может случиться, что и до штурма гяуры уничтожат вас железными мячами. Бессмысленно там оставаться, спускайтесь и присоединяйтесь к нам, — сказал Шамиль.
В ту же ночь Сурхай привел изувеченные остатки храбрых сотен.
С восходом зари опять ударили пушки по развалинам Сурхаевой башни. Артобстрел продолжался до полудня. И снова пошли на штурм Шулатлулгоха апшероны под прикрытием щитов, не ведая, что он последний.
Впервые за дни осады улыбались мюриды, следя за операцией врага по взятию Набатной.
Штурмующие продвигались крайне осторожно, видимо в любую минуту ожидая коварного маневра со стороны ожидаемых. Но их предосторожности были напрасными. На вершине Шулатлулгоха царила тишина. Только когда солдаты добрались сюда, они поняли это.
Победное, радостное «ура-а-а!» прозвучало скорее как обрывок торжественного гимна по павшим, разнеслось по молчаливым горам и замерло вдали.
Покончив с Сурхаевой башней, генерал Граббе установил батареи напротив Ахульго и обрушил весь огонь на селение. От одновременного залпа нескольких десятков пушек содрогались не только дома, но и сами горы. Граббе терпеливо наблюдал за тем, как укрепления и сакли Ахульго постепенно превращались в груды развалин, как тучи пыли и дыма носились над селением.