Юнус пополз назад.
— Ну что там? — с тревогой в голосе спросил имам.
Юнус молча махнул рукой, низко опустил бледное как полотно лицо.
Голодные люди неподвижно пролежали весь день в пещере. Они двигались лишь в часы молитв. Только пятилетний Гази-Магомед капризничал, не желая мириться с невыносимыми условиями. Он переходил с рук на руки, требуя хлеба.
В полдень Шамиль высыпал из кармана горсть жареных кукурузных зерен и, передав их ашильтинцу Юнусу, сказал:
— На, ты бывший казначей, раздели всем поровну, — а сам удалился из пещеры.
На второй день стало еще тяжелее. Мальчик плакал, требуя еду.
— Пей воду, от этого тоже можно быть сытым, хуже было бы, если бы не было воды, — утешал отец.
Но мальчик отстранял ладонь отца.
На рассвете третьего дня Шамиль вышел из пещеры. Он отошел подальше от входа в пещеру и вдруг быстро повернул обратно:
— Мы спасены, есть возможность выбраться отсюда.
Обрадованные люди кинулись к нему. Шамиль сказал:
— Там несколько длинных бревен и досок. Видно, сам аллах бросил их сюда для нас.
— Это я бросил их в тот день, когда собирались спускаться, — сообщил Салих.
— Но почему же ты до сих пор не говорил, что они лежат там? — спросил имам.
— Я подумал, что ты их видел и ждешь, пока гяуры наверху сделают свое дело и уйдут, — ответил Салих.
— Мы скорее подохнем здесь, пока дождемся их ухода, — проворчала Меседу, которая тоже видела, как Салих сбрасывал бревна, но от переживаний и волнений совсем позабыла об этом.
Днем выбираться из ущелья было опасно — посты могли быть выставлены у всех дорог и переправ к Ахульго. Поэтому решили ждать даже не вечера, а предрассветной тьмы. Мужчины перетащили бревна и укрепили их в удобных для подъема местах.
Ночь прошла беспокойно, взволнованные надеждой на спасение, люди почти не спали.
До рассвета, в потемках, начали карабкаться вверх первые смельчаки. Надо было поднять сперва хотя бы одного человека, который укрепил бы веревочную лестницу наверху.
Самым сильным физически был Шамиль. Он встал внизу и держал на себе пятерых мужчин, которые по сложенным одно на другое бревнам забирались на плечи друг другу. Шестым был Салих. Он не дотянулся бы руками до небольшой площадки, с которой можно было подняться наверх, если бы не оказался под рукой свисавший над бездной куст шиповника.
Вскарабкавшись на площадку, он бросил веревку пятому, затем четвертому. Вскоре все мужчины и женщины были на площадке. Туда же были вытянуты, обвязанные веревками, два длинных бревна.
Последним выбрался имам с Гази-Магомедом, привязанным к спине отца. Чуть брезжил рассвет, когда Шамиль, балансируя вытянутыми руками, прошел по бревнам на противоположный берег ущелья.