Протянув по обе стороны бревна веревки, мужчины помогли женщинам и раненым перейти над бездной, как по мосту с перилами.
Когда переправа была завершена, бревна столкнули вниз. Выбравшись на свет, люди, вдыхая полной грудью свежий, пропитанный ароматами увядших трав воздух, поспешили уйти от опасных мест.
Шамиль посмотрел назад. Над лагерем Граббе поднимались дымки утренних костров. Только оба Ахульго, превращенные в руины, не подавали признаков жизни.
Вдруг с придорожной высоты раздались выстрелы. Несколько пуль со свистом пролетели над головами беглецов.
— Спешите, нас заметили. Как бы они не организовали погоню, — сказал Шамиль.
Люди бросились вниз, к выемке горы. Только Салих стал отставать. Шамиль оглянулся. Он увидел, как, сильно прихрамывая на одну ногу, торопился за ними Салих, неся на плечах Гази-Магомеда.
— Слава аллаху, еще один хромой появился среди нас, — шутя заметила Меседу.
Имам остановился. Когда Салих подошел к нему, спросил:
— Что с твоей ногой?
— В пятку попала пуля.
— Почему же ты об этом не сказал? Давай мальчика, я понесу его сам, а ты старайся не отставать. — Посмотрев на голые хребты, он добавил с досадой: — Вот природа! Ни одного деревца, палку негде сломать.
Чем дальше уходили беглецы от опасных мест, тем больше давали себя знать голод и жажда. Люди шатались. Мужчины шли впереди, поочередно неся на плечах измученного ребенка. Женщины устало плелись за ними. Салих замыкал шествие. Когда на закате солнца сделали привал, имам заметил, что исчез Салих. Где и когда он отстал, никто не знал. Только одна Меседу уверяла, что видела его и после полудня.
— Почему он отстал, не предупредив? Что бы это могло значить? За эти дни парень очень изменился и ведет себя странно. Меня почему-то стал избегать, не смотрит в глаза, — сказал ей Шамиль.
— Сошел, наверное, с ума. Скоро сойдем и мы. Буйствовать, конечно, не сможем, очень уж слабы, а тихого помешательства не избежать. О владыка! И за что ты посылаешь такие мучения! — ответила Меседу, подняв к небу глаза.
— Это не мучение, а испытание, — желая успокоить отчаявшихся, сказал имам и, окликнув Юнуса, единственного, который за все месяцы сражений не получил ни одной царапины, направился по дороге в обратную сторону.
— Куда? Зачем ты идешь? Сам свалишься от голода! — кричала вослед Меседу.
Но Шамиль не остановился. Он, рассуждая вслух, говорил:
— Как можно быть неблагодарным к тому, кто нас спас? Ведь если бы не Салих, мы сгнили бы в этой пещере. Парень настолько добр, рассудителен и трудолюбив, что порой приходится удивляться. Клянусь аллахом, я и шагу не смогу сделать без него.