— Да, — ответил Хаджи-Юсуф. — Вы не спросили раньше, а я забыл сказать о том, что месяц тому назад Ибрагим-паша вернулся в Турцию.
Маленький черкесский аул, где жил Шамугун-бей, был расположен около моря. Из других селений черкесы спускались к берегу лишь в дни ярмарок или во время сражений с неверными. Скалистые берега, испещренные множеством ущелий, укромных бухт, где тихо колыхались черноморские волны, были усеяны небольшими крепостями и сторожевыми башнями пограничной охраны. Старый черкес Шамугун-бей, когда-то храбрый джигит, и в старости остался человеком смелым и ловким. Он свободно говорил по-русски, отлично владел татарским и турецким языками, знался с контрабандистами и теми людьми, которые за деньги могли купить и продать что угодно и перевезти это «что угодно» куда угодно.
— Ждите, — сказал он посланцам имама, — скоро должно прийти торговое судно из Стамбула, на котором я постараюсь отправить вас.
Когда же прибыло долгожданное судно, оказалось, что оно оцеплено со всех сторон сторожевыми катерами и подойти к нему нет никакой возможности ни днем, ни ночью. Чтобы убедить истомившихся посланцев в правоте своих слов, Шамугун-бей повел подопечных в один из базарных дней на берег. Амир и другие увидели целый лес мачт вокруг торгового турецкого парохода.
— Видите — сказал старый черкес, — не только человеку, но даже крысе нельзя пробраться туда по канату. Я стараюсь сделать все возможное, но на сей раз не могу ничего поделать. — Чтобы подбодрить упавших духом мюридов, он добавил: — Не огорчайтесь, еще не все потеряно. У меня есть в резерве не менее надежный путь. С контрабандистами легче делать дела.
Через несколько дней Шамугун-бей сообщил, что в одну из укрытых меж скал бухт ночью прибыло нелегально второе турецкое судно. С наступлением темноты он повел кружным путем своих подопечных к той бухте. Шли, а вернее — ползли они по скалам, узким тропам почти всю ночь. На рассвете, когда за синей гладью моря, слившейся с небесами, заалели блики восходящей зари, Амир и остальные услышали шепот и всплески воды у скал.
Шамугун-бей не торопился. Сделав рывок вперед, он пригибался, сливаясь серой одеждой с серым гранитом, покрытым лишайником. Сонная предрассветная тишина царила вокруг. Даже море казалось уснувшим. На посветлевшем небе, как искры затухающего костра, гасли звезды. Вдали на вершине сторожевой башни одиноко маячил силуэт часового. Шамугун-бей с мюридами подполз к обрывистому краю, обращенному к укромной бухте. Глянув вниз, он отшатнулся. Ужасное зрелище представилось взорам Амира и его спутников. Из воды торчали обугленные останки сожженного судна, корма которого уткнулась в берег. Жалкие обрывки обвисших парусов колыхались при дуновении ветерка. На берегу и в воде лежало несколько темных трупов. У чужих берегов нашли безвременный конец черноусые турецкие молодчики, осмелившиеся переступить запретную черту. Хозяева сурового берега не посчитали нужным предать земле останки непрошеных гостей.