Полки лихорадочно готовились к штурму. Но главнокомандующий не спешил. Он возобновил переговоры. Барон Врангель доложил главнокомандующему о своих безуспешных попытках, добавив, что имам требует для переговоров Даниель-бека элисуйского.
— Ну что ж, пошлите его с прочими, в нем теперь можно не сомневаться. Он слишком расчетлив и благоразумен, чтоб не разобраться в обстановке.
Когда Даниель-бек, причисленный к дагестанскому конному полку, предстал перед Барятинским, князь сказал ему:
— Вам оказывается высокое доверие. Постарайтесь убедить имама Шамиля в бесполезности дальнейшего сопротивления, которое приведет к напрасному кровопролитию. Придаю вам полковника Лазарева.
Шамилю доложили о прибытии парламентеров от имени царского сардара во главе с Даниель-беком. Имам поморщился, словно от боли:
— Я не хочу ни видеть, ни слышать подлого изменника, предателя. Не могу выйти к нему, ибо боюсь, что не совладаю с собой, обнажу кинжал и брошусь на него. Пойди лучше ты, сын мой, — Шамиль глянул на Гази-Магомеда.
Даниель-бек, красный от волнения, переминаясь с ноги на ногу, с нетерпением ждал появления представителя Шамиля. Ему было стыдно за себя, больно за дочь, которая была вместе с семьей имама там, на вершине Гуниба. Он знал, что с тех пор, как изменил Шамилю, отношение к Каримат у всех изменится. Он переживал за нее день и ночь, укорял себя за то, что не увез ее от мужа, когда была возможность. «Что теперь станет с ней? Если этот старый безумец не согласится на капитуляцию, она погибнет со всеми остальными», — думал он. При этом сердце любящего отца сжималось животной тоской. Он побледнел, когда перед ним появился зять. Смутился и молодой наиб Караты. Гази-Маго-мед, стараясь не встретиться взглядом с ненавистным тестем, косил в сторону глаза, полные презрения, а Даниель-бек смотрел в землю.
— Я пришел от имени главнокомандующего. Проси отца, пусть сдается, поймите безвыходность своего положения, иначе гибель неминуема. Он считается с твоим мнением, убеди его… — Голос Даниель-бека звучал тихо, робко.
Гази-Магомед, надменно глянув на Даниель-бека, ответил:
— Тот, кто искал мира с гяурами, сдался. У нас с ними и подобными тебе — пути разные. Отец просит только одного у царского сардара. Пусть нам откроют дорогу. Мы оставим эту гору, этот вилайет со всем тем, что у нас отнято. Мы унесем только свою совесть, честь незапятнанными. Отец мой стар. Последнее его желание — найти покой в молитвах в стране пророка.
— Я доложу фельдмаршалу, — сказал Даниель-бек.
На следующий день он вновь явился вместе с полковником Лазаревым. Теперь на переговоры к нему вышел Юнус.