Тогда Хаджияв сказал:
— Мы не сдались вам в плен по доброй воле, а были взяты насильно, значит, не являемся изменниками ни для имама, ни для вас. Впредь на переговоры посылайте людей, присягнувших вам в верности, таких, как Даниель-бек, бывший султан элисуйский.
— Да, мой отец будет вести переговоры только с Даниель-беком, — выступив вперед, заявил Гази-Магомед.
Офицер и конвоиры ушли. Мухаммед-Тахир с Хаджиявом рассказали имаму о том, как царский сардар разъезжает с «почтой», наполненной золотом, серебром, тюками дорогих тканей, одаривая жителей Аварии, которые устраивают ему восторженные встречи.
— Истинно, у слишком радостного и веселого начала бывает печальный конец, а мы будем довольствоваться тем, что пошлет аллах! — сказал Шамиль.
Утро следующего дня имам также встретил орудийным залпом в стан врагов.
— Открыть ответный огонь! — приказал Врангель.
Главнокомандующий фельдмаршал князь Барятинский действительно в это время совершал поездку по вновь покоренному краю. В окружении пышной свиты и надежной охраны он побывал в Тлохе, Ашильте, Цатаниж, затем вдоль берега Койсу поехал к Голотлю. К голотлинскому мосту навстречу фельдмаршалу торжественно, со знаменем имама, в окружении гарцующих конников, под звуки зурны и барабана выехал изменник — телетлинский наиб Кебед-Магома. Увидев главнокомандующего, он неожиданно крикнул: «Ура!» — единственное русское слово, которое знал. Оно прозвучало одиноко и смешно среди молчания остальных. Барятинский неприятно поморщился. Однако через переводчика полковника Лазарева, знавшего аварский язык, велел передать, что рад видеть людей, осознавших необходимость покорности его императорскому величеству. Голотлинские жители усеяли площадь, прилегающие улицы и крыши домов. Кебед-Магома щедро угостил царского ставленника и его свиту, зарезав нескольких баранов.
После обеда главнокомандующий выехал и расположился лагерем у подошвы Тли-меэр.
На следующий день он прибыл в Ругуджу. Ругуджинцы во главе с сельским старостой вышли навстречу, чтобы приветствовать большого начальника. Адъютант Барятинского пригоршнями рассыпал серебряные монеты по пути следования фельдмаршала. Босоногая ругуджинская детвора, да и взрослые, как стайки птиц на зерно, кидались собирать монеты.
От Ругуджи до Гуниб-Дага рукой подать. Барятинский направился к лагерю, расположенному под Гунибом. В честь прибытия главнокомандующего по приказу Врангеля был дан салют. Гарнизон Шамиля насторожился, обратив взоры в сторону врага.
На следующий день на Гудул-майдане[62] состоялся парад войск. Выстроились полки — самурский, апшеронский, дагестанский, северский и другие. Главнокомандующий приветствовал чудо-богатырей за верную службу царю. Многоголосое солдатское «ура» грозным гулом разнеслось по горам и долинам. Подхваченное эхом, оно потонуло в глубине неба. Затем грянул салют, и темной вспугнутой стаей пернатых полетели в воздух солдатские фуражки. В ответ с вершины Гуниба раздался пушечный залп, но ядра не долетели до Гудул-майдана.