— Нравится вам этот юный офицер? — спросил Александр.
— Лучший из бывших моих героев позавидовал бы его отцу, — ответил Шамиль.
— Это мой младший сын, — с чувством гордости сказал Александр.
— А чей этот молодой орел? — в свою очередь спросил Шамиль, залюбовавшись офицером, шагавшим впереди второй колонны.
— Это мой средний сын, — не ожидая перевода Богуславского, ответил император.
За пехотой двинулась кавалерия. Всеобщее внимание привлекли конники. Все как на подбор, прекрасно обмундированные, каждый отряд на конях одной масти. Вот приблизилась колонна верховых на каурых скакунах. Спокойный взгляд Шамиля заискрился восторгом. Он не мог оторвать восхищенных глаз от прекрасного, легкого и игривого, словно танцующего под звуки оркестра коня и слившегося с седлом отличного наездника.
— Я думал, что во вселенной нет джигитов лучше тех, что живут в горах, но этот одной посадкой мог бы украсить тысячу лучших наездников моей страны, — взволнованно произнес Шамиль.
Богуславский перевел императору слова Шамиля.
— Скажи ему, что это мой третий сын, — самодовольно улыбаясь, ответил Александр.
Шамиль с трудом сдерживал восторженные чувства, только мускулы на спокойном лице его подергивались от волнения.
— С такими молодцами, как твои аскеры, можно завоевать весь мир. Клянусь аллахом, я удивляюсь, как можно было с такой силой тридцать лет воевать с нами. Наверное, вы вели учебную игру в войну, — сказал Шамиль, прощаясь с царем после смотра войск.
Шамиль с приближенными и приставленным к нему новым переводчиком, полковником Богуславским, по распоряжению императора был отправлен в Петербург.
— Вы должны представиться государыне императрице, моей матушке, так она повелела, — сказал Александр, прощаясь с Шамилем.
С разрешения царя остановились на несколько дней в Москве. Шумная толпа москвичей криками и громкими приветствиями встречала легендарного вождя воинственных горцев Кавказа. Служителям порядка с трудом удавалось оттеснить любопытных, рвавшихся к каретам. Опытные водители конного транспорта с государственными гербами торопили ретивых коней к Кремлю, чтобы укрыть за высокими воротами знаменитого пассажира, который с удивлением и недоумением смотрел на восторженные лица русских людей из окошка кареты. Ни одного взгляда, затаившего ненависть, ни единого лица, искаженного злобой к бывшему врагу России.
«Поистине удивительный народ», — прошептал Шамиль.
В Кремле состоялась встреча имама с престарелым фельдмаршалом, бывшим наместником Кавказа Ермоловым. Старый герой Отечественной войны, гроза туземных племен, не поднялся с глубоких мягких кресел, когда вошел Шамиль. Ермолов полагал, что пленник сам подойдет к нему, со склоненной головой и приложится к руке, но Шамиль с чувством собственного достоинства подошел к свободному креслу и, опустившись в него, так же, как неприветливый хозяин, гордо откинул голову.