— Есть немного, — тихо признался комвзвода. — Красиво же…
— Привыкнете, товарищ старший лейтенант, — откровенно улыбнулся ефрейтор-водитель, поправляя сползшую на затылок шапку. — Еще надоест!
От разбитых осенними дождями, ветрами и тяжелой армейской техникой ухабов дороги кабину грузовика-семитонника раскачивало, как детскую люльку.
В то время, как одна рука Алексея Андреевича сжимала цевье автомата, другая крепко держалась за ввинченную в раму ручку. Но и это не сильно снижало амплетуду балансирования худощавого тела на стареньком потертом годами сиденье уральского тяжеловеса. От долгой дороги неумолимо клонило в сон и курчавая голова новоиспеченного комвзвода ВДВ то и дело больно билась о боковое стекло. Не спасал и сдвинутый на правую сторону мягкий подшлемник.
Неожиданно резко дорога повернула вправо и длинные руки фар воровато выхватили из ночной мглы очертания блокпоста.
— Приехали? — с откровенной надеждой в голосе спросил Аракчеев водителя.
— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — с силой вдавливая педаль тормоза в пол по самую "плешку", отрицательно замотал головой водитель. — Это только пост дагестанской милиции… А до наших еще километра четыре.
"Урал" закряхтел тормозными колодками, заскользил по хлюпающей грязи и едва не сбил выскочивших навстречу даргинцев. Двое милиционеров ощетинились автоматами и пристально вглядывались в скрытую ночной мглой кабину грузовика. Их напряженные лица отчетливо виднелись в свете фар, в то время, как ни ефрейтора, ни старшего лейтенанта Аракчеева, ни уж тем более трясущегося в крытом кузове два десятка российских десантников им видно не было.
— Парол: щестнадцат! — без приветствия прокричал один из милиционеров.
— Атвэт: дэвят, — торопливо выполнив в уме незамысловатые вычисления системы паролей ответил водитель грузовика, в шутку придав голосу южный акцент, высунув нос в заранее приспущенное окно.
— Топорков, ты щто льи? — заметно подобревшим и чуть расслабленым голосом переспросил даргинец.
— Я, — расплываясь в улыбке, сверкнул кривыми желтыми зубами ефрейтор.
Не заглушая двигатель "Урала", он распахнул дверь и легко выскочил из кабины наружу, тотчас же утонув по щиколотку в липкой грязи. Недавно начавший моросить дождь влаственно впитывался в почву, превращая дорогу в жидкое мессиво.
Алексей Андреевич поправил сдвинутый ранее на правую сторону подшлемник, набросил поверх него капюшон плащ-палатки и с неохотой выбрался из скудной в удобствах кабины в осенную прохладу кавказской ночи. В то же время из крытого брезентом кузова посыпались в грязь томящиеся в нем десантники.