Еще до того, как врач заговорил, Мардж знала, что рак продолжает прогрессировать и процесс нисколько не замедлился. Она уже поняла, что болезнь захватила новые территории.
– Пожалуйста, не спрашивай, как у меня дела, – попросила Мардж. – Мама с отцом только что уехали, и мама замучила меня этим вопросом. А папа все рвался еще что-нибудь починить. Мне хотелось ответить «меня», но я боялась вконец расстроить их. – По сложившейся привычке, мы сидели у Мардж на диване и смотрели в пустой угол, где еще недавно стояла елка. Отец вынес ее несколько дней назад, но мебель еще не вернулась на места, поэтому комната казалась пустой.
– Для них это тяжелый день, – объяснил я. – Они держатся как могут.
– Знаю, – кивнула Мардж. – И я рада, что отец по-прежнему приезжает ко мне. Никогда прежде мы с ним так много не говорили, и не только о бейсболе, – она вздохнула и вдруг поморщилась. Волна боли скрутила ее тело и быстро рассеялась.
– Принести тебе что-нибудь? – спросил я, чувствуя себя совершенно беспомощным.
– Таблетку я только что приняла, – сказала она. – Ничего не имею против обезболивающих, хотя от них меня и клонит в сон. Да и действуют они не так эффективно, как хотелось бы. Притупляют боль, и только. Так или иначе… – Она бросила взгляд в сторону кухни, где Лиз и Лондон рисовали за столом. Понизив голос, Мардж закончила: – Я сказала Лиз, что откажусь от следующего сеанса химии. – Ее лицо было мрачным, но полным решимости. – А она расстроилась.
– Ей просто страшно, – объяснил я. – А ты уверена, что поступаешь правильно?
– Ты же слышал врача, – возразила она. – Химия не действует. От нее мне только хуже – эта рвота, сонливость, уже начинают выпадать волосы… После сеансов я теряю целые дни, а их у меня осталось не так много.
– Не говори так, – попросил я.
– Извини. Я понимаю, ты не хочешь об этом слушать. Никто не хочет. – Мардж крепко зажмурилась, пережидая следующую волну боли – мне показалось, что она не проходила слишком долго. – Полагаю, Лондон не знает о моей болезни?
Я покачал головой.
– Она даже не знает, что мы с Вивиан разводимся.
Мардж приоткрыла один глаз и уставилась на меня.
– Пора бы уже объяснить ей, тебе не кажется?
Я ничего не ответил. Слишком много событий для шестилетнего ребенка: развод, болезнь Мардж, переезд, может, даже в Атланту, расставание с отцом и друзьями.
Я не хотел, чтобы все это обрушилось на Лондон разом. Даже мне самому с избытком хватало этих событий. На глаза невольно навернулись слезы, Мардж протянула мне руку.
– Все хорошо, – успокоила она.
– Нет. Все плохо, очень плохо. – У меня дрогнул голос. – Что мне делать с Лондон? Что делать с тобой?