Вы с Лиз – мои кумиры и мои музы, потому что ваша любовь друг к другу неизменно включала ваши различия и превозносила все, что у вас есть общего. Даже в эти мрачные часы твой пример – луч света, который помог мне найти обратный путь к тому, что важнее всего. Я могу лишь молиться о том, чтобы и мне когда-нибудь довелось познать такую же любовь, которая связывает вас двоих.
Я люблю тебя, милая моя сестра.
Расс.
Дрожащими руками я свернул письмо и вложил его обратно в конверт. Я не смел заговорить, но мудрый взгляд Мардж подсказал мне, что это ни к чему.
– Эмили… – сипло выговорила она. – У тебя… такая… любовь… с ней.
– Я люблю ее, – подтвердил я.
– Не… упусти… ее.
– Не упущу.
– И больше… не изменяй… – Она сумела изобразить подобие игривой улыбки. – Или… хотя бы… не рассказывай ей…
Я невольно засмеялся. Даже на смертном одре моя сестра была все той же Мардж.
– Не буду.
Она сделала паузу, чтобы отдышаться.
– Маме с… папой… надо… видеться с Лондон. Быть… в ее жизни.
– Они всегда будут с ней. Как и Лиз.
– Тревожно мне… за них.
Я думал о маме и обо всех близких, которых она потеряла; думал об отце, плачущем в машине.
– Сделай… как я прошу.
– Обязательно. Клянусь.
– Люблю… тебя.
Я пожал руку сестры, потом наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Я люблю тебя так, что ты и представить себе не можешь, – добавил я. Она ласково улыбнулась и закрыла глаза.
Я говорил с ней в последний раз.
>* * *
В тот вечер пришло время Лиз и Мардж остаться вдвоем. Отец сложил инструменты, и все мы попрощались с Лиз.
Не знаю, что говорили они друг другу следующие два дня – Лиз так и не рассказала нам, призналась только, что Мардж целый день была в удивительно ясном рассудке, прежде чем наконец впала в кому. Я порадовался, что им представился шанс сказать все, что оставалось недосказанным.
Через день моя сестра умерла.
Церемония на кладбище продолжалась недолго. По-видимому, Мардж отдала на этот счет особые распоряжения. Но несмотря на это, на похороны собрались десятки скорбящих, обступивших могилу под холодным хмурым небом.
Я прочел короткую надгробную речь и мало что запомнил из всей церемонии, разве только Вивиан, стоящую у самого края толпы, далеко от моих родных, Лиз и Эмили.
Еще до похорон Лондон спросила меня, можно ли ей станцевать для тети в последний раз. После того как толпа разошлась, я помог Лондон надеть прозрачные крылышки. Без музыки и лишь со мной в качестве зрителя Лондон грациозно танцевала вокруг свежего холмика земли – совсем как бабочки трепещут крыльями, вылетая из тени на свет.
Я точно знал: этот танец понравился бы Мардж.